Уже многие девушки и молодые вдовушки с других стойбищ пытались к нему «подъехать» со сватовством, но он не понимал их намёков.
Он всё также был холоден и ровен со всеми, немного замкнут, и оттаивал лишь при виде хорошей оленьей упряжки или искусно сделанных нарт: лицо его светлело, и лёгкая полуулыбка ложилась на лицо - он словно становился другим человеком.
Подойдя к оленю или ездовой собаке, он клал руку на голову и ласковым, мягким голосом, разговаривал с ними. И не было случая чтобы собака укусила его, или убежал олень. Они покорялись ему, словно он был для них Верховным Божеством.
А вот с местными молодыми мужчинами и парнями всё было не так: то ли они чувствовали в нём постоянную угрозу, то ли боялись, что он приворожит всех женщин стойбищ.
Во всяком случае не находилось ещё парня, который смог бы его победить в выполнении физических упражнений, таких как накидывание тынзяна на остол (накидывание лассо на вертикально воткнутый шест каюра), или гонки на оленьих или собачьих упряжках.
Короче, настоящая находка для будущей семьи.
Одно только настораживало соседей - его детское восприятие окружающего мира и полное отсутствие понимания сущности окружающих его предметов.
Хотой и сам понимал отсталость своего развития от других людей, но он старался. Он напрягал свой ум, тренировал память, заучивал названия предметов и для чего они нужны, и учился, учился! Учился всему, что уже знали его одногодки.
Айыы Куо, видя, как её сын старается познать жизнь и разобраться в окружающем его мире, проникнуть в него и утвердиться, говорила мужу:
- Мичил, я не нарадуюсь на нашего сына Хотоя, он так быстро развивается, что я опасаюсь, как бы он не повредился умом.
На что муж, не выпуская трубки изо рта, отвечал:
- Однако ничего с ним не случится. Он крепкий парень..., выдержит. Ты только не мешай ему.
- Я не мешаю. Я просто беспокоюсь за разум нашего мальчика. Он такой молчаливый..., скрытный..., сразу и не поймёшь что у него на уме.
- Отстань, старуха! - рассердился Мичил. Вечно тебе видятся всякие неприятности. Ты бы лучше позвала его, да покормила. Он с утра, как ушёл к оленям, так и не положил в рот ни кусочка жира, не попил чаю.
- Так как же я его позову есть, - возмутилась Айыы Куо, - если он со стадом! Ты бы вот взял и съездил за ним.
- О-хо-хо, старость не радость! Однако, ладно, съезжу, - согласился Мичил, надевая кухлянку и натягивая на ноги торбасы.
- Ты уж поторопись, Мичил, - напутствовала жена, - ребёнок с утра совсем голодный.
* * *
А Хотой в это время тренировал свою собачью упряжку. Он уже знал все голосовые команды и приучал к ним собак, не только вожаков, но и рабочих, тягловых.
Ездовых собак приучают к работе со щенячьего возраста. Им привязывают к шее, допустим, полено, и щенок постоянно волочит его за собой. Таким образом, он (щенок) приучается с молодости, что он должен таскать груз - это его обязанность! А ещё собака должна защищать своего хозяина - умереть, но защитить!
В подготовке собачьих упряжек Хотою не было равных. Его алык был послушным, выносливым и сильным. Собаки беспрекословно выполняли его команды, и не было случая, чтобы какая-то из них ослушалась.
Иногда он, подготавливая упряжку к долгим переходам, специально уменьшал их рацион питания, и они работали впроголодь. И он никогда не бил их! Он знал и, наверное, чувствовал, что его собаки не должны бояться хозяина, а выполнять его команды по собственной воле, быть с ним одним организмом.
И он приучал своих собак к такому послушанию.
Особенно Хотой любил праздники - наверное, за их красочность, веселье: он радовался им как малый ребёнок - радовался подаркам, любил смотреть и участвовать в спортивных соревнованиях, простодушно радовался своим победам, и никогда не огорчался, если его побеждал кто-то другой, более сильный и ловкий.
Он жил жизнью того народа, который был его народом!
* * *
День оленевода, как правило, проводился с начала марта и до середины апреля, в то время, когда оленеводы кослают (переезжают со всем своим скарбом и стадами с зимних пастбищ на летние).
Хотоя, как одного из лучших каюров их региона, с группой других спортсменов руководство района попросило принять участие в заключительном соревновании, которое проводилось в Якутске.
Он поехал туда в сопровождении Мичила. Мать и отец побоялись отпустить его одного, и так далеко, тем более, что он дальше пути следования кочевья их стада никогда не удалялся.