Машенька слушала мать, плакала, иногда навзрыд, сморкалась, вздыхала, размазывая по щекам, вытирала ладошкой слёзы, и в ней поднимался протест против судьбы, так неожиданно и коварно ударившей её.
Она слушала родного человека, любимую маму, и понимала, конечно, она плохого не посоветует, не скажет..., но ведь это не её горе, не её Игорь погиб, и не ей остаток жизни проводить в одиночестве и тоске. Ах, жизнь, какая же ты несправедливая и жестокая! - под ровный, успокаивающий голос матери, думала Маша...
Так она и уснула, прислонившись к груди матери, словно малый ребёнок. Перед провалом в сон, она ещё подумала, как хорошо, что у неё такие замечательные, всё понимающие родители..., такие...
* * *
Машенька вернулась в больницу на ту же должность терапевта. Медперсонал и больные встретили её с радостью и улыбками, но в глазах их она читала удивление и невысказанный вопрос - «Что с тобой случилось, милая? Откуда этот отрешённый взгляд, седые волосы, и отсутствие даже намёка на улыбку?»
Она, приступив к работе, добросовестно исполняла свои обязанности: не пропускала дежурств, не опаздывала на работу - к ней, как специалисту, не было претензий. Но в её поведении появилась замкнутость, желание избежать шумных компаний.
Она приходила на работу, садилась за свой стол и, молчаливо разбирая карты больных, рассматривая рентгеновские снимки и кардиограммы, лишь вздыхала.
Знавшие её прежде весёлой и жизнерадостной, врачи, санитарки и медсёстры, смотря на неё, качали головой и, не понимая, что с ней случилось, удивлённо перешептывались.
А она, не замечая любопытных взглядов и шёпота за спиной, ровно и спокойно выполняла свои обязанности.
Постепенно все попривыкли к её внешнему виду, к её ровному, без фейерверков, отношению с сослуживцами, и оставили в покое. Больше не было любопытствующих вопросов, косых взглядов, и тонких намёков на изнасилование, безответную любовь, и даже на скоропостижную смерть родителей.
Её оставили в покое, предоставив ей жить так, как ей нравилось. И она была благодарна им всем.
* * *
А вот с Олегом, бывшей её, как она думала раньше, любовью, было на много серьёзней и сложнее. Как только он (непонятно какими путями и через кого) узнал, что Машенька вернулась в Москву одна - без мужа, и вновь вышла на работу в свою же больницу, он вновь зачастил к ним в гости.
Она старалась не выходить к его приходу: отговаривалась загруженностью работой, головными болями и, в конце-концов однажды прямо заявила, что он её неприятен.
Но он настойчиво, изобретая различные уловки, старался остаться с ней наедине и «поговорить».
Родители не вмешивались в их отношения, и отец и мать, по-видимому, оставались при своём мнении - Олег для неё отличная пара, а Игоря своего, своё неудавшееся замужество, она когда-нибудь забудет! Время все болячки излечивает!
Как-то, месяца через два после её приезда из Тикси, родители, после очередного посещения Олегом их семьи и предложения сходить вместе в оперу, решительно «насели» на неё, говоря при этом, что негоже-де проводить всё время только на работе или дома. Что нужно воспользоваться предложением Олега и посетить оперу, выйти в «свет».
Правда, отец тут же отговорился срочным вызовом на работу, а мать (мать, есть мать!), затормошив Машеньку, заставила её всё же принять приглашение, и сама стала принаряжаться, говоря при этом:
- Машенька, мы чудесно проведём время. Я так давно не была в театре. Спасибо Олегу - позаботился о нас!
Маша, равнодушно слушая слова матери, доносившиеся из родительской спальни, нехотя переодевалась в своей комнате.
Олег сидел в кухне и пил чай с ватрушками, о чём-то тихо беседуя с Елизаветой Аркадьевной.
Маша давно не была в театре, и его атмосфера захватила её, заставила сердце чуть учащённей забиться в груди. Да и оперетта «Принцесса цирка» И.Кальмана (а не итальянская опера, как обещал Олег), всё же ей понравилась. Что-то в ней, оперетте, оказалось созвучно её состоянию души. Она даже тихонько всплакнула, слушая арию мистера «Икс».
Провожаемые Олегом, они медленно возвращались домой.
Мать беседовала с Олегом, строя планы на следующее посещение театра, а Машенька, задумчиво склонив голову, вспоминала Игоря, свою, такую короткую, но такую яркую, любовь, и свою последнюю поездку к нему. И слёзы вновь повисли на её ресницах.