Разговор, после её увещеваний, переходил на шёпот, а затем споры вновь разгорались.
Маша, ничего не знавшая и не понимавшая в церковных обрядах и правилах при крещении младенцев, в общем разговоре участия не принимала. На вопрос одного из Викторовых родственников, что она думает по этому поводу, она так и ответила - «Как скажете. Я всё равно ничего не знаю», и от неё отстали.
Через несколько дней они, всё той же гурьбой, поехали в церковь, где Иркиному сыну дали имя - Михаил, а Машу записали крёстной матерью. Крёстным отцом, вместо пропавшего без вести Игоря, стал старший брат Виктора.
* * *
Ещё когда начали выбирать крёстного отца для малыша, а это было дней за десять до крестин, упомянули имя Игоря. Пожалев, что он, то ли погиб, то ли пропал без вести, помянули его чаркой водки.
Маша же, когда разговор зашёл об её любимом, загрустила. Она, сидя чуть в стороне от шумноватой компании, и не принимая участия в обсуждении, подперев голову ладошкой, ушла в свои мысли. А мысли эти были грустными и печальными: она вспомнила..., да она никогда и не забывала - свою первую встречу с ним, его первый, робкий поцелуй...
И потекли мысли, завязываясь в кружево воспоминаний. И было это кружево до того прочным, что рви его, разрывай, а оно ещё крепче становилось. А если потянешь из него одну какую-нибудь ниточку, то становилось так больно в груди, что душа криком исходила! И Машенька думала, что вот..., вот сейчас жизнь покинет её, и она так и умрёт в муках воспоминаний...
Привела её в чувство Ирка. Она, поискав взглядом уединившуюся подругу и увидев её отрешённый, словно прощающийся с жизнью взгляд, оставив гостей, кинулась к ней, затормошила:
- Маша, ты что?! Что с тобой милая? Ну-ка посмотри на меня! Это же я, твоя верная подруга! Тебе плохо, да? Пойдём, выйдем на свежий воздух...
Иркины слова, медленно-медленно пробиваясь в сознание, вытягивали Машу из глубокого омута. А омут этот был вязким и, пытаясь не выпустить из своих цепких, паучьих лап жертву воспоминаний, сопротивлялся.
Маша медленно, с усилием подняв веки на говорившего с ней человека, постепенно узнавая его, прислушиваясь к словам, пришла в себя. И, слабо улыбнувшись, тихонько промолвила:
- Если бы ты Ирка знала, откуда ты меня вытащила..., если бы ты знала...
Подруга, прижав Машину голову к своей, чуть пахнувшей молоком груди, поглаживая по голове, успокаивая, говорила:
- Машенька, подружка моя любимая, для тебя я..., всё сделаю..., ты только успокойся. Не надо так переживать..., принимать так близко к сердцу.... Ты всё об Игоре тоскуешь, да?
- Да, Ира. Всё о нём.
Ирка, покачивая головой, соболезнующе продолжила:
- Маша, помнишь, ты мне говорила, что тело Игоря не найдено.... Может... он... каким-то образом... смог спастись, тебе не приходила в голову такая мысль?
- Приходила. Тогда..., где же он...? Почему не пришлёт мне весточки...? Ах, подружка, я так..., - и слёзы закапали, побежали двумя ручейками.
Ирка, достав платочек, стала вытирать катившиеся по щекам подруги слёзы. И, не выдержав, тоже заплакала.
Так и сидели они, две верные подруги, приобнявшись, вытирая платочками слёзы, и никто из присутствующих, не посмел помешать им.
А может, потому и не мешали, что не знали причины их слёз.
Только Виктор, знавший со слов жены о Машиной любви к своему дяде и её потере, вероятнее всего догадывался о причине слёз. Он знал..., а может и догадывался. Но он также давно понял, что не обязательно об этом рассказывать всем - Ирка с Машей сами разберутся.
* * *
По просьбе Иры, Виктор сводил Машу в больницу - не столько показать, сколько похвастаться её оборудованием. Он познакомил Машу с медперсоналом и главврачом - местным жителем Остоженки.
А когда тот начал красочно расписывать гостье из столицы будущие перспективы их больницы и сетовать на нехватку специалистов, Виктор понял, что совершил ошибку, познакомив их. Главврач так просто не отпустит её, догадался он.
Он, старый, умудрённый опытом лис, постарается не выпустить из своих лап специалиста, сделает всё, костьми ляжет на «амбразуру», но постарается перетянуть её в Остоженку.
Он, правдами и неправдами, постарается уговорить её остаться, хотя бы на год, пока Ирка в декретном отпуске. А там..., а там, мол, видно будет - может и приглянется ей жизнь у них в Сибири. А там, глядишь, и замуж выйдет за местного парня.... Вон у них, сколько холостых специалистов! Взять хотя бы нашу больницу - хирург холостой? Холостой. Анестезиолог холостой? Холостой. Эх! Нам бы только кадрами укомплектоваться!