Позже я позволила Клоду разок меня поцеловать. Мне было трудно смириться с тем, что я замужем. Миссис Клод Уильямс. Но так обычно и бывает с неизбежным, наверное.
Старик взял меня за руку и сказал, что необходима одна небольшая предосторожность. Время от времени я буду покидать резервацию, и нельзя исключать возможность того, что какой-нибудь наглый теле будет лезть мне в голову.
Меня поместили в анестезатор, а когда я вышла оттуда, в голове у меня была установлена серебряная сетка. Голова немного чесалась, но меня заверили, что это пройдет. Я слышала об этой штуковине. Ее называли одеялом.
– А теперь отправляйтесь домой и заберите свои вещи, – сказал Менсор Уильямс. – Родителям скажете только, что теперь работаете на правительство. Возвращайтесь, как только сможете.
– Приведите мне портера, – попросила я.
– Резервация охраняется от телепортеров, – объяснил он. – Придется отправить вас на реактивном кабриолете.
Так он и поступил.
Через десять минут я была дома.
Я поднялась по лестнице к дому. Был уже десятый час. Отец ждал у двери.
– Самое подходящее время для восемнадцатилетней девушки возвращаться домой! – закричал он и ворвался ко мне в сознание с помощью телепатии, чтобы проверить, чем я занималась. Ох уж эти телепаты и их правила! Что ж, он уткнулся прямо в защитное одеяло, и это его сразу осадило. Он вдруг притих.
– Я теперь работаю на правительство, – объявила я. – Просто зашла за вещами. – У меня еще будет время рассказать им про свадьбу. Если бы я тогда что-нибудь сказала, они бы совсем завелись.
Вошла мама.
– Моя детка работает на правительство! – воскликнула она. – Сколько тебе платят?
– Не надо вульгарностей, – сказала я.
Папа занял мою сторону.
– Конечно, Хейзел, – сказал он, – оставь ребенка в покое. Работа на правительство! Ну надо же! За такое платят предостаточно. А где это, детка?
Я видела, что он размышляет о том, сколько бы из меня вытянуть на оплату счетов, и задумалась, будут ли у меня вообще деньги, чтобы продолжать игру.
– Я работаю в резервации в Сономе, – сказала я.
– Зачем им там пиро? – спросил папа.
На меня снизошло вдохновение.
– Чтобы контролировать Пустышек. Тут ожог, там ожог. Ну, ты понимаешь.
Папе это показалось смешным. Отсмеявшись, он сказал:
– Я тебя знаю, милая. Я хорошо изучил твой образ мыслей. Позаботься о себе и не влипай в неприятности. Тебе предоставят хорошее, безопасное жилье?
– Самое безопасное, – сказала я.
Я почувствовала, как он снова тыкается в мое одеяло и удаляется.
– Это секретная работа, – пояснила я.
– Конечно, – согласился он. – Понимаю.
Я пошла к себе и собрала вещи. Предки еще немного пошумели из-за того, что я уезжаю так внезапно, но притихли, когда я сказала, что должна ехать незамедлительно, иначе потеряю работу.
Наконец папа сказал:
– Ну, если в правительстве и не безопасно… но ведь и нигде не безопасно.
Они поцеловали меня на прощание, и я пообещала, что буду писать и приеду домой, как только будут свободные выходные.
– Не волнуйся, папа, – сказала я.
Реактивный кабриолет отвез меня назад в резервацию. Когда я вошла в кабинет, мой муж Клод сидел за столом напротив своего отца.
Старик прижал руки ко лбу, и на коже между пальцами у него проступили капельки пота. Вскоре он опустил руки и покачал головой.
– Ну? – спросил Клод.
– Ничего, – сказал старик.
Я сделала несколько шагов, но они меня не заметили.
– Скажи мне правду, папа, – попросил Клод. – Насколько далеко ты видел наше будущее?
Старый Менсор Уильямс со вздохом опустил голову.
– Ладно, сынок, – сказал он. – Ты заслуживаешь знать правду. Я видел твою встречу с мисс Карлайл в Таверне, и это все. Нам пришлось отслеживать ее по старинке и сравнивать ваши генетические линии, как я и сказал. Все остальное – правда. Ты знаешь, что я не стал бы тебе лгать.
Я откашлялась, и они оба посмотрели на меня.
Клод вскочил со стула и повернулся ко мне.
– Можем все аннулировать, – сказал он. – Никто не вправе так играть с жизнями людей.
Он выглядел таким милым и похожим на маленького мальчика. Я вдруг поняла, что не хочу развода.
– Молодое поколение иногда должно брать ответственность на себя, – сказала я.
Менсор Уильямс оживился.
– Семьдесят процентов – это верный показатель? – спросила я старика.
– Абсолютно, дорогая моя, – сказал он. – Мы проверили каждую достигшую брачного возраста девушку, с которой он встречался, потому что он – носитель доминатной линии моей семьи. Ваша комбинация оказалась лучшей. Намного выше, чем мы надеялись.