Халсер нервно покосился на фанерные стены. От ищущих пуль его укрывали только деревянные щиты, созданные для того, чтобы ставить в тупик настроенные на металл поисковики и отражать звук пули, ударившей по снежному заносу. Дыра, пробитая пулей под куполом во время чьей-то вахты, была заткнута куском скомканной печатной бумаги.
Халсера снова затрясло.
И снова пуля отскочила от сломанного танка. Затем земля задрожала, и к танку устремился снаряд.
«Чтобы мы не думали использовать его в качестве НП», – подумал Халсер.
Он включил режим отслеживания, чтобы передать собственной артиллерии позицию вражеского миномета, хотя надежда на его обнаружение казалась минимальной. В последнее время противник использовал новые маскировочные снаряды, которые не отслеживались.
Телефон рядом с экранами загорелся красным. Халсер наклонился к трубке и ответил:
– НП 114. Халсер.
Голос принадлежал сержанту Чемберлену.
– Во что это там стреляет миномет, Волчишка?
Стиснув зубы, Халсер рассказал о танке.
– Мы не обязаны звонить и требовать подобных объяснений! – рявкнул Чемберлен на другом конце провода. – Ты уверен, что не спишь на посту?
– Да, сержант.
– О’кей. Гляди в оба, Волчишка.
Красный свет вокруг телефона померк.
Халсера трясло от ярости. Волчишка!
Он представил себе сержанта Майка Чемберлена: высокий, заносчивый, с раздражающе гнусавым голосом. И задумался о том, что бы ему хотелось сделать с вытянутым лицом Чемберлена с маленькими глазками и огромным носом. Может, стоит перезвонить и попросить к телефону «Шнобеля» Чемберлена?
Халсер вымученно ухмыльнулся. «Как его это взбесит! И ему придется ждать еще четыре часа, прежде чем он сможет что-нибудь со мной сделать».
Но при мысли о последствиях гнева Чемберлена улыбка сошла с лица Халсера.
Центральный экран зафиксировал какое-то движение. Песец. Или нет? Он двигался по замерзшей земле в направлении разбитого танка, потом остановился на полпути.
«Песец, исследующий странные запахи кордита и продуктов горения? – подумал Халсер. – Или все-таки противник?»
Эта мысль повергла его в панику. Если какое-либо живое существо, превышающее определенный минимальный размер – пятьдесят килограммов, – подойдет слишком близко к НП, а система «свой – чужой» не сумеет его опознать, то сарай и все, что в нем находится, взлетит на воздух в ослепительной вспышке термита. Все сгорит, чтобы не дать противнику захватить детектор форм жизни, которым управляет наблюдатель.
Халсер внимательно смотрел на центральный экран. Это напомнило ему игру из его детства: двое детей друг против друга прячут на коленях за книжками листы линованной бумаги. На листе каждого – тайно отмеченные клетки: четыре в ряд – линкор, три в ряд – эсминец, две в ряд…
Светящееся пятно на экране снова придвинулось ближе к танку.
Халсер уставился на пересечение квадратов поверх светящейся точки, и откуда-то из глубины сознания выплыла забавная мысль: «Позвони и сообщи им, что у тебя тут линкор на экране на клетке О-6-С. Тебя тут же вышвырнут из армии по причине психической нестабильности!»
Вышвырнут из армии!
Его мысли тут же устремились в Нью-Окленд, к Кэрол Джин. «У нее скоро родится ребенок, а…»
Пятно (песец?) еще более приблизилось к танку.
Но теперь Халсер безнадежно застрял мыслями в Нью-Окленде. Он подумал о годах одиночества до встречи с Кэрол: пять дней в неделю работа в «Планетари Кемикалс»… библиотека и бесконечные страницы книг (и другая часть его разума тут же заметила: «У тебя слишком обширные интересы!»)… крошечная квартирка… убогая обстановка…
Теперь нечто (песец?), метнувшись к танку, обогнуло его.
Халсер отметил движение, не прерывая воспоминаний: «А потом – Кэрол! Почему мы не отыскали друг друга раньше? Всего один месяц вместе и…»
На экране возник еще один небольшой светящийся объект рядом с местом, где Халсер засек предыдущий. Объект тоже устремился к кратеру.
Халсер вернулся в леденящее кровь настоящее. В мозгу зародилось ужасное подозрение: «У врага новый тип щита. Хуже нашего. Он просто уменьшает размер изображения!»
«Или же это пара песцов?»
Его терзали сомнения.
«Может, у них действительно есть новый щит, – размышлял он. – У нас нет монополии на научные идеи».
Он нашел себе новую пищу для размышлений: война внутри войны, борьба за превосходство в области вооружения. Новое оружие – новый щит – более качественное оружие – более качественный щит. Как лестница, ступени которой усеяны изуродованными останками.
«Может, у них действительно есть новый щит», – повторил он про себя.