Бюст Станиславского кивнул в конец коридора. Эврика! Туалеты.
В мужском тишина. Кран подтекает, лампочка скоро перегорит, а так тишина. Можно даже сказать свежо. Стоп.
В дальней кабинке кто-то есть. Кто-то прячется. Вот он голубчик. Внешность меняет. И волосы — парик, и кроссовки специально заметные напялил. Артист.
Я включил воду, достал из кармана мелочь и уронил на пол пять рублей. Присел, глянул под дверцы.
В сей же момент дверь кабинки отварилась и на пороге возник спортивного вида мужик. Поправил галстук, словно не замечая, перешагнул через меня к раковине, намылил руки, сполоснул, закрыл свой и мой кран, и скомкав пару салфеток, вышел.
Бах! Я присел от страха. Громкий хлопок пронзил мое тело. За ним еще один. Бах!
За дверью зашумели, я в панике выскочил вон.
Теплый душный поток заполнял коридор. Мимо прошуршала манерная дама, и скрылась в соседней уборной. Бах! Дверь громко хлопнула ей в спину, заставив меня снова пригнуться. Словно за экскурсоводом за ней заскочил еще десяток, остальные, наткнувшись на невидимую преграду, цепочкой стали выстраиваться вдоль стены.
На мягких ногах я отошел в сторону, и найдя небольшую нишу спрятался в ней, соображая, что делать далее. Через коридор, поверх голов ожидающих дам, мне внимали фотографии актеров. Актрисы смотрели с надеждой, актеры с вызовом, а некоторые и с улыбкой. Не выдержал Олег Басилашвили:
— Прошляпил, Дукалис? Пропустил?
— Что ж делать-то? Теперь его уже и не сыскать в таком море.
— Иди к директору.
— К директору?
— А что? Надо же как-то все отменять? Звонить, вызывать. Собаку, роботов.
— Каких роботов, Олег Валерьянович?
— Таких роботов. Терминатора не смотрел? Иди давай.
В нише распахнулась дверца, и вытолкнула меня в коридор. Людской поток понес к лестнице, потянул вниз к фойе и буфету. К счастью, мне удалось ухватиться за перила, и отдышавшись, я стал взбираться наверх.
— У вас бомбист в зале!
Маленький кругленький человечек с облачками волос по бокам объемного черепа, аккуратно положил телефонную трубку, и заинтересованно наклонился ко мне.
— Здравствуйте. Бомбист?
— Да. В зале.
Человечек не без удовольствия снова взял телефон.
— Семен Михайлович, подойдите ко мне, пожалуйста.
— Откуда вы знаете?
— Раскольников принес. В белых кроссовках. Стоял со свертком был, а из зала без него выбежал. И до звонка.
— Раскольников?
— Ну, или как его
— Стоял со свертком в руке?
— Подмышкой
— А почему вы думаете что там бомба?
— А что еще? Почему он из зала выскочил?
— Ну может в туалет захотел?
— Я в туалете проверил.
— Даже так? то есть не сразу ко мне?
— Ну, что я буду людей отвлекать. Понимаю.
Вошел охранник
— Семен Михайлович, вот товарищ уверяет, что бомба у нас в театре.
— Лев Валерикович, но у нас же рамки, три уровня, визуальный осмотр, какая бомба?
— Вот видите. В наши времена, сударь, так уже дела не делаются. Что за достоевщина? Это у Акунина свертками кидаются. Вы, наверное, пьесу слишком внимательно смотрели. Осторожнее надо быть с современными трактовками. Как вы говорите вас зовут?
Я ответил.
— Ну вот. Вполне в духе сегодняшней постановки.
Семен Михайлович, нагнулся к уху директора и что-то прошептал.
— Зачем? Не нужно. Мы должны любить зрителя.
— Спасибо вам за бдительность, но в этот раз ваши усилия оказались напрасны. Вы один сегодня в театре?
— Жена с подругой и мужем ее в буфете должны быть.
— Вот и ступайте к ним. Не переживайте мы все проверим. Ступайте в буфет. Я вам рекомендую эклеры попробовать, а к современной драматургии рекомендую относиться спокойнее. Снисходительно, чтоли. Многие же ищут, не многие находят, а страдает зритель. В оперетту сходите, в театр Эстрады. Не надо зацикливаться на трагедиях. Даже на меленьких. Чередуйте. Берегите себя. Семен Михайлович.
Семен Михайлович потянул ручки двери.
В проем втиснулась загорелая дама. Бедром подпирая дверь, подняла над головой небольшую коробку, и повернулась в профиль, предоставляя мне возможность пройти.
Интересно, что там у нее в коробке? — Шепнул Свидригайлов.
Мысленно послав его в участок, я вышел.
— Лена, ну почему я должен…
— Вы же сами меня в буфет отправили, Лев Валерикович. Вот..
Что «вот» я не разглядел, дверь захлопнусь.
Сигареты остались в куртке.
— Зона курения на улице. — Семен Михайлович указал на лестницу. — пойдем покурим, угощу.
Мы вышли на крыльцо.
— Да не запаривайся. Я на фабрике кондитерской работал. Вот мрак, вроде бы. Весь день конфетами воняет, зато работники, все как один, а тут кого только не ходит, в карманах чего только нет, постоянно в напряжении, лишь бы лишнего не ляпнуть. Особенно бабы.