Чудовищные потери Советского Союза в людях во время войны — новый шок, новая травма — были результатом не только неожиданного нападения Гитлера на своего союзника Сталина, но также безжалостным отношением руководителей, «отцов» к «детям», как легко восполнимому человеческому сырью. Советские потери — их цифра никогда не была указана точно, разговоры о 20-ти млн. жертв носят «неофициальный» характер — стали после войны оправданием всех довоенных просчетов и преступлений власти. Одновременно военные потери стали оправданием хронических трудностей в экономике, эскпансионистской внешней политикой: «20 миллионов жертв» стали чеком, который советские руководители не перестают предъявлять своему народу и всему миру, требуя возмещения «цены победы». Военные потери служат алиби и пугалом, внедряя убеждение: все, что угодно, лишь бы не война.
Цель «инфантилизации» — превратить население социалистической страны в детей, но в детей послушных, напуганных, лишенных инициативы, во всех случаях жизни ожидающих указаний «сверху», от «родителей». В 60-е — 70-е годы советская литература, регулярно поставляющая очередную модель идеального героя, начала с нежностью изображать жителя деревни, колхозника, но сохранившего лучшие черты русского мужика — любовь к земле, чувство неразрывной связанности с природой, доброту и трудолюбие. Бурный расцвет «деревенской» литературы был связан с появлением плеяды талантливых писателей, знавших деревню, искавших в уничтоженном крестьянском быте национальные корни, корни культуры. Разрешение на существование «деревенской» литературы было дано идеологами, произведшими небольшую манипуляцию: советские писатели не имеют права изображать положительно верующего человека. Русский мужик сознательно или бессознательно был человеком религиозным. Героем советской литературы 60-х — 70-х годов стал Платон Каратаев, который вместо Бога поклоняется секретарю обкома. Идеальный герой — цель обработки человеческого материала — стал ребенком Партии.
Процесс инфантилизации в главном завершен. И советский человек 80-х годов начал ощущать тоску по сталинскому времени, как по годам детства и молодости. Александр Зиновьев со свойственной ему откровенностью выразил это чувство, назвав книгу о сталинизме — «Нашей юности полет». Советский человек стал мечтать о юности, не сознавая того, что и в зрелые годы остается ребенком.
Национализация времени
Нельзя доверять такому, в сущности, простому механизму, как часы, такую драгоценную вещь, как время.
Неслучайно советский писатель В. Катаев подверг сомнению пригодность часов для измерения времени в 1934 году. Убеждение, что время принадлежит им, поскольку им принадлежит будущее, было важной составной частью ленинского марксизма. Победа Октябрьской революции была для Ленина убедительнейшим подтверждением его пророческих способностей. Не имея сомнения, что он познал законы истории и видит Цель, вождь революции приступает в первые же месяцы после переворота к национализации времени, поставив ее в разряд обобществляемых средств производства.
Революция превращается в сознании Ленина в машину времени. Он ждет, что искра, брошенная Октябрьским переворотом, зажжет мировой пожар через несколько недель. 12 июля 1919 г. Ленин категоричен: «Мы с уверенностью говорим, что трудности преодолим, что этот июль — последний тяжелый июль, а следующий июль мы встретим победой международной Советской республики, — и эта победа будет полная и неотъемлемая». Оседлав машину времени, Ленин подгоняет ее, чтобы быстрее прибыть к цели. В беседе с руководителем американского Красного креста Раймондом Робинсом в первые послереволюционные дни Ленин излагает свою программу: «Я заставлю достаточное количество людей работать с достаточной скоростью, чтобы производить то, в чем нуждается Россия». Ключевые слова ленинской программы: заставлю; с достаточной скоростью.
В конце 1921 г. Ленин — уже не в частном разговоре, а публично — объяснил, как он понимал строительство коммунизма в кратчайший срок: «Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, — и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение». Мы решили, дадут нам, мы разверстаем — и в результате «у нас», т. е. у нас и у них «выйдет» коммунизм, машина времени прибудет в рай. Отцы приведут — если надо то под конвоем — детей в «лучшее будущее». Рождается знаменитая ленинская формула машины времени: социализм — это учет и контроль.
Форма решения политических, социальных, культурных проблем была давно уже открыта Лениным: партия всем Руководит, все направляет, все контролирует. Весной 1918 г. Ленин находит «ключ», позволяющий решить экономические проблемы, стоящие перед советской республикой, Советская власть, наиболее прогрессивная социальная система, должна использовать «наиболее прогрессивную», по выражению Ленина, экономическую систему — экономику кайзеровской Германии. Советское государство, «зародыш социализма» в политике, и германское хозяйство, полностью централизованное и поставленное на службу государству, «зародыш социализма» в экономике, позволяют решить все без исключения проблемы строительства нового мира. Через полгода Ленин составляет первую магическую формулу: коммунизм — это советская власть плюс кайзеровская строго регламентированная экономика.
Планификация
Впервые в истории плановое хозяйство рождается в СССР.
Подлинное овладение временем начинается после открытия волшебных свойств планирования. В 1919 г. Ленин патентует свое открытие: «если бы мы могли дать 100 тысяч первоклассных тракторов, снабдить их горючим и механиками, крестьянин сказал бы: я за коммунию, т. е. за коммунизм». Самым поразительным в этом заявлении была не твердокаменная убежденность в том, что «мы» знаем, что «они» думают; не привычная послереволюционная формула: «мы» даем, «мы» берем. Гениальным открытием было установление прямой связи между цифрой и движением к коммунизму, между цифрой и мировоззрением: 100 тысяч тракторов и мужик становится коммунистом; 100 тысяч тракторов и Цель достигнута. В 1919 г. в России было всего несколько тысяч тракторов. Ленин знал, что в США в это время было не менее 200 тысяч тракторов. Этот аргумент для вождя революции значения не имел.
Ленин обнаружил возможность решительного ускорений хода времени. Составляется план: время дробится на короткие отрезки, преодоление каждого из них создает иллюзию быстрого продвижения вперед. Цифра выполнения плана становится знаком приближения к цели. В 1920 г. составляется первый государственный план: план строительства 30 районных электростанций (ГОЭЛРО). Ленин объявляв его «второй программой партии». Магическая формула коммунизма звучит теперь: советская власть плюс электрификация. Она могла бы звучать: плюс тракторизация. Она будет гласить: плюс индустриализация, плюс коллективизация, плюс кукурузация или химизация…
Связь между цифрой и движение к Цели становится аксиомой, основой советской идеологии, как утверждение связи между базисом и надстройкой.
В эпоху НЭПа (1921—1929), в годы передышки, временного замедления гонки в коммунизм, ведутся политические споры между наследниками Ленина относительно дефиниции очередного этапа движения к Цели. Победа сталинской формулы — социализм в одной стране — становится сигналом начала тотальной планификации жизни страны.
Моделью становится первый пятилетний план, утвержденный в апреле-мае 1929 г. Отношение Сталина к плану раскрывало его отношение к цифрам, понимание значения, функции «планового хозяйства». Экономисты готовили «контрольные цифры» первой пятилетки около 3 лет. Они представили два варианта плана: исходный и оптимальный. Экономисты были специалистами старой, дореволюционной школы, считавшими, что цифры должны быть связаны с конкретной реальностью. Они не понимали характера строившейся системы. Первоначально был утвержден оптимальный план. Но очень скоро он был отброшен, как тормозящий стремительное движение вперед. Утверждаются супероптимальные контрольные цифры. Этого, однако, недостаточно. Вводится новое понятие: перевыполнение плана. Любая цифра должна быть превышена. Все те, кто возражает, объявляются «предельщиками», врагами, пытающимися помешать победе социализма. Первая пятилетка «выполняется» в 4 года, некоторые отрасли промышленности рапортуют о ее выполнении в 2 или 2,5 года.