Сент—Ив молча глядел на остывшего цыпленка, соображая, есть ли хотя бы малейшая возможность пробить самоуверенность ученого вегетарианца. Скорее всего, Парсонс останется при своем мнении, но попытка, как известно, не пытка — стоило в последний раз попробовать убедить его. Два дня назад, будучи в Дувре, он заверял друзей, что они с легкостью расстроят планы неуемного Игнасио Нарбондо. Впрочем, два дня назад он не предполагал, с какими трудностями столкнется в Лондоне. Сент—Ив с горечью подумал: неизвестно, что в данный момент страшнее — новое изобретение лорда Кельвина и Максвелла, будто бы способное изменить магнитные полюса Земли, или тупая самоуверенность ученого секретаря. Лучше не думать об этом вовсе. Парсонс же, будто желая нарочно досадить собеседнику, вновь принялся нудным голосом излагать то, что рассказывал уже по меньшей мере три раза — грандиозность последнего открытия и области возможного его применения. В конце концов Парсонс замолк, исчерпав запас красноречия. Сент—Ив сообразил, что его мысленно приглашают согласиться с мнением Королевской Академии наук.
— Этот… прибор, — нехотя процедил Ленгдон, — был, кажется, собран за какие–то несколько недель? Я не ошибся?
У Парсонса был вид, словно кто–то публично дал ему пощечину.
— Такую вещь, — благоговейно прошептал он, — не собирают. Ее… создают! Впрочем, будь на вашем месте кто–либо еще, я мог бы назвать его невеждой. Но вы талантливый ученый.
Как всякий научный работник, вы имеете право сомневаться. Потому скажу, что данная разработка — итог многолетнего труда лорда Кельвина. Он трудился над созданием этой машины чуть ли не всю жизнь. А все его работы по электричеству, его свойствам и возможностям — так, мелочи, призванные скрасить однообразие и дать отдых голове. Но в этой машине и выкристаллизовался гений лорда Кельвина, извините за высокопарность — он ее вполне заслуживает.
— Вы хотите сказать, что он всю жизнь вынашивал честолюбивый план изменения магнитного поля Земли? Но для чего? Неужели вы станете убеждать меня в том, что этот человек еще сорок лет назад предвидел возможность столкновения нашей планеты с крупным небесным телом?
— По–моему, я не сказал вам ничего подобного. Даже если бы я захотел изложить вам истинную причину, побудившую лорда Кельвина посвятить свои время и интеллект воплощению в жизнь этого замысла, вы все равно не поверили бы мне. Впрочем, я не собираюсь вам ничего рассказывать — к чему напрасно сотрясать воздух? Если вам требуется объяснение, позвольте дать его в такой форме: лорд Кельвин пожертвовал своим честолюбием ради человечества.
Сент—Ив кивнул, пренебрежительно тыкая давно остывшего жареного цыпленка кончиком мизинца. Тушка злополучной птицы давно уже не выглядела аппетитной — как только профессор заметил, с каким наслаждением его коллега поглощает свое отвратительное варево, цыпленок показался ему похожим на пролежавшую несколько часов на солнцепеке и оттого вздутую жабу, обложенную неестественно яркой зеленью — ее наверняка перекормили удобрениями. Итак, амбиции, амбиции… Разумеется, сам он тоже не был лишен честолюбия. Сент—Ив давно подозревал, что лорд Кельвин пытается смастерить нечто подобное тому, о чем он сейчас узнал. Лорд проводил много времени в Хэррогейте, где располагалась его лаборатория. Судя по всему, Парсонс говорил правду — часть его рассказа уж точно была правдой. Сент—Ив прекрасно понимал, что любыми путями должен завладеть чудесным механизмом. Но при этом профессор вел себя так, чтобы ученый секретарь не догадался о его намерениях. Потому–то он и воспринял рассказ Парсонса с преувеличенным недоверием.
В душе Ленгдон Сент—Ив не отрицал возможности создания подобной машины.
Возможности человеческого ума поистине безграничны. А поскольку каждый ум строго индивидуален, ему под силу воплотить в жизнь такое, во что не в состоянии поверить окружающие. Человек не только приспособляется к любой окружающей его действительности, но и, освоившись, начинает постепенно приспособлять ее для себя.
Взять того же Робинзона Крузо, который… Цепочку мыслей профессора уже в который раз оборвало воспоминание об Алисе. Так получилось, что они недолго были вместе, но что это было за время! Тряхнув головой, профессор Ленгдон вновь посмотрел в свою тарелку.
Парсонс скучающе глядел в окно…
Нельзя терять времени, подумал Сент—Ив — когда еще он сможет поговорить с ученым секретарем? Времени в обрез. Итак, нужно попробовать развить тему изменения магнитного поля Земли.