Василий Гавриленко
Машина наказаний
© Василий Гавриленко, 2016
© Евгений Мартынович Сомов, иллюстрации, 2016
Редактор Дарья Андреевна Ивашкевич
Иллюстратор Евгений Мартынович Сомов
Машина Времени изобретена. Теперь люди получили возможность не только исправлять прошлое, но также сурово карать и своих современников, и исторических персонажей.
Машина Времени стала Машиной Наказаний…
ISBN 978-5-4474-6519-3
Бразилия
Февральской ночью 1959 года на склоне горы Холатчахль (Северный Урал) при загадочных обстоятельствах погибла группа туристов, возглавляемая Игорем Дятловым. Что произошло с дятловцами до сих пор не выяснено.
Оглашение приговора назначили на 15.00. Это нормально. Значит, смогу пообедать в тюремной столовой под присмотром дюжих не-людей, готовых в любой момент пустить в ход разрядники.
Я пошарил под подушкой (если вывернуть наволочку — увидишь бирку: «ИУ-77»; ИУ — это Исправительное Учреждение, точно такие бирки на одеяле, простыне и даже на моих штанах). Гм. Куда же он делся?
— Литвин!
— У?
— Ты не видел мой мячик?
Сокамерник буркнул что-то вроде: «Не пастух я чертовому мячику твоему» и отвернулся к стене. Теперь будет притворяться спящим. Не любит он мой мячик, но терпит, потому что любит рассказывать истории о своем детстве, проведенном в метро. А кому их рассказывать в камере четыре на четыре? Стенам? Или лучше такому же бедолаге-заключенному?
Я свесился с постели, заглянул под кровать и сразу увидел желтое пятно в темноте. Потянулся, рискуя загреметь на пол, вынул мячик.
— Нашел? — осведомился Литвин, даже голову не повернув.
— Угу.
— Жаль.
Я усмехнулся и кинул мячик. Резиновая сфера, наполненная воздухом, понеслась к стене. Бам. Литвин издал звук, похожий на рычание пекинеса, накрыл ухо подушкой.
Я поймал мячик. И снова — в стену. И опять поймал. За месяцы, проведенные в ИУ-77, я здорово наловчился кидать мяч. Это даже Литвин признает.
Кстати, не самое худшее занятие в пространстве, любовно отпущенном Государством и администрацией. Уж получше, чем в энный раз слушать рассказы Литвина про расстрел Сокольнической линии или блокаду Арбатской. Как же надоело его нытье вкупе с этими рассказами! Чем еще можно заняться в нашей камере четыре-на-четыре накануне приговора? Ну, порыдать можно, проклиная свою долю и пытаясь донести до равнодушных, как скалы, охранников, виднеющихся из-за толстой решетки, мысль о своей невиновности. Бессмысленно, конечно, но своего рода — разрядка. Литвин часто этим занимается.
Да, еще можно помечтать о Бразилии.
Не о стране, конечно, страны такой уже лет двести как не существует. О подкупольном пространстве. Говорят, это настоящий рай, там тепло, на пляжах под искусственным солнцем прогуливаются загорелые женщины. На них цветастые платья, а на шеях — ожерелья из ракушек. Там нет не-людей, нет недостатка в еде и в кислороде. Вот только попасть под купол дано не каждому. Это место для избранных: для чиновников и членов их семей.
Бразилией это место назвали благодаря Джеку Гореняну. Этот парень отыскал где-то старинный фильм, который так и назывался — «Бразилия», отреставрировал его и распространял нелегально среди посетителей притонов. Пока Гореняна накрыли, фильм успели посмотреть многие, и слово «Бразилия» ушло в народ.
Казнь Джека транслировали на общественных экранах. Собралась толпа и когда Ли Харви Освальд выстрелил аватару Гореняна в голову, начались беспорядки. Люди кричали «Бразилия! Мы хотим в Бразилию!». Не-люди огнеметами быстро навели порядок.
Я дотронулся до шрама на ноге, до боли в костяшках сжал мячик.
Когда начались облавы (власти разыскивали участников беспорядков), я спрятался у Инессы. Эта женщина с риском для себя и своей семьи покупала в аптеке мазь от ожогов. Не знаю, что с ней сейчас. Надеюсь, все обошлось.
Да, Бразилия…
— Литвин.
— Чего тебе?
— Как думаешь, что там, под куполом?
— В каком смысле? — Литвин дернул левой пяткой, покрытой желтоватой корочкой. — Там Бразилия. Вечный рай для избранных. Это даже детям известно…