Правда, в этот момент они уже не играли, потому что со своей стороны тоже заметили выкативших из-за леса немцев. И уж тут им было не до игр. Их было десятка три, но все они были в таком возрасте, что любой немецкий драгун мог бы смести их с земли ладонью.
И дети так испугались, что окаменели и замерли на месте; потом они опомнились и инстинкт подсказал им, что в таком случае самое верное дело — удирать, и они уже было показали врагу несколько маленьких голых пяток. Но в это время над головами их пронеслось громоносное:
— Гальт!
И одновременно раздался направленный в воздух револьверный выстрел, очевидно, для наибольшей внушительности.
Ребятишки все, как один, остановились. Слова немецкого они, разумеется, не поняли, но им совершенно ясен был его смысл. Один из всадников — должно быть, старший, подъехал к ним близко, за ним придвинулись и другие. Тот, старший, вынул из кармана маленькую книжку в синем переплете, перелистал ее, заглянул туда, потом сказал:
— Ребиата… заген-зи…
Опять в книжку, потом:
— Гаварить прауда… Понимать? Ну?
— Понимаем! — ответил за всех десятилетний мальчуган, самый старший из всей компании.
— А! Нну, — продолжал немец, почти перед каждым словом заглядывая в книжку, — гаварить прауда. Если ньет, будет выстреляет… Инну?
И, чтобы посильнее напугать мальчуганов, он напрягал глотку и устрашительно вращал в разные стороны белками глаз.
Порылся в книжке продолжительно в нескольких местах и наконец, видимо, сколотил целую фразу.
— Не есть ли тут близки казаков?
— Казаки? — разом подхватили несколько голосов. — Есть, есть. Как не быть? Есть казаки…
— О-о! — произнес начальник и многозначительно окинул взором весь отряд.
— Есть казаки? Многие?
— Да тут их много, их не оберешься…
— Не обирошесиа? Вас-ис-дас — не обирошесиа? Ну? Ти-сиача? А?
— Может, и тыща наберется. Кто ж их считал?
— Читал? Вас-ис-дас читал?
— Считал, — поправил мальчик…
— Нну? А где он стоить — казаки? Там? В деревни?
— Не-ет! — живо ответили дети и даже весело переглянулись: какой, дескать, немец дурак, таких пустяков не понимает. — Где же таки в деревне! Казаки водятся не в деревне, а в лесу…
— Лесу? Им-ден-вальде? Каком лесу?
— В каком? А во всяком. И тут и там, везде, во всяком лесу водятся казаки.
— И тут? — спросил немец, указывая на ближайший лес.
— Ну да, и тут… У нас их много… Не оберешься, — с убеждением повторили дети.
— Тут? Многи казаки? Гейен-зи-цурюк… Зобальд, ви меглих![12]
И, сказав это, немец скорым движением повернул коня обратно и дал ему хлыста, за ним сделали то же самое другие, и отряд во весь опор подрал назад и скрылся за лесом.
Ребятишки постояли с минуту в глубоком раздумье, а затем пустились во весь дух в деревню.
Здесь народ собрался уже около здания волостного правления и думал-гадал о причине столь внезапного исчезновения вражеского отряда. Ребята прибежали сюда и объяснили, что сейчас приезжали немцы и что они поехали в лес собирать грибы.
— Что такое? — начали расспрашивать их. — Какие грибы?
— Грибы… Про грибы спрашивали нас; все в книжку глядел он. Посмотрит и спросит, а там опять заглянет и опять спросит.
— Да о чем же он спрашивал? Неужто и взаправду про грибы?
— А то как же: есть, говорит, тут у вас казаки?
— Ну? А вы ему что?
— А мы ему: есть. Как же не быть? Да их тут не оберешься. А он это: вас-ис-дас — не оберешься?.. А где, — говорит, — они стоят? А мы: да где же им стоять: в лесу, известно! А где? — спрашивает. В каком лесу? Да везде, — говорим, — во всяком. И тут и там и всюду.
— И тут? — спросил и в ту ж минуту скомандовал: цурюк, — говорит, — и за бальдом как только можно! Да как пришпорит коня, да как поскачет назад, а прочие за ним… Так их и след простыл…
Сельчане сняли шапки и начали креститься.
— Господи, вот уж поистине, когда Бог захочет, то и младенцу внушит мудрое. Ей-ей. Так это вы им про грибы?
— А ну да ж. А то про что ж? Про грибы и спрашивали.
Недоразумение сейчас же выяснилось. Порода грибов под названием «казак» водится во всей той местности, и ребятишки прекрасно ее знали и отличали от других пород. И они в самом деле нелицемерно и без всякой задней мысли сообщили немцам, что в близлежащих лесах, как им это было достоверно известно, растет много грибов, известных под названием «казаки».
Немцы же, с своим лексиконом, этого не знали и интересовались совсем другими казаками. И услышав, что их много в этом лесу, поспешили подобру-поздорову унести свои ноги.
Грибы продолжали мирно расти в лесах, но настоящие казаки стояли верстах в тридцати оттуда, и в деревне это было хорошо известно. Тотчас же снарядили пару верховых и приказали им стремглав лететь в казачью стоянку, чтобы известить наших о бежавшем немецком отряде.
И к вечеру того дня в деревню пришла весть, что казаки таки нагнали немецких трусов и задали им перцу.
Вл. Одинокий
ЛЕГЕНДА
Отряд кавалерии есаула Грекова подходил к Валевицам. Валевицы — усадьба, построенная и подаренная Наполеоном знаменитой пани Валевской[13].
День был теплый. В лесу пахло острым запахом грибов и хвоей. Время хоть и зимнее, но снегу нигде и признака и все напоминало скорее осень, чем зиму. Звук копыт пропадал в толще опавшей листвы.
К четырем часам дня отряд вышел на опушку леса перед самой усадьбой.
— Ваше высокородие! — доложил прискакавший дозорный, — слева кавалерия!
— Сколько?
— Да не меньше эскадрона!
Греков с сотнею стал отходить в лес.
Здесь сотня остановилась.
Вечерело.
— Чтой-то горит! — послышалось сзади.
Греков с горки стал смотреть вперед.
Из-за рощи подымался зловещий черный дым.
Солнце уже зашло. Зловещим багровым светом горела заря. В полутора верстах впереди перед отрядом пылала, как свеча, усадьба.
Не просто панский двор, каких за время войны сгорело на левом берегу Вислы десятки, а может быть, и сотни. Нет, огнем безжалостно уничтожался один из исторических памятников Польши: сгорала одна из интимных страниц яркой наполеоновской эпохи.
Перед нею совсем близко громыхала без умолку немецкая батарея. Значительно дальше стоял сплошной треск ружейной пальбы.
С удивительной точностью снаряды один за другим падали в усадьбу пани Валевской.
Греков стоял неподвижно и наблюдал за оргией расстрела беззащитного уголка. К нему подъехал хорунжий Томилин.
— А знаете, Петр Михайлович, мы их сомнем.
— Кого?
— Да немцев…
Греков ничего не ответил. Он ждал, пока подойдет конная артиллерия.
— Зачем было разрушать усадьбу? — продолжал Томилин.
Он хорошо знал ее историю. И великолепно помнил расположенную возле нее деревню X., зимнюю стоянку полка.
— Кому она мешала? Были Валевицы. Люди приезжали издалека, чтобы посмотреть на историческую усадьбу. Люди вдыхали в себя аромат старины. Люди наслаждались. Я был в ней… Если бы вы знали. Петр Михайлович, какой это удивительный уголок! Нынешние хозяева Валевиц, потомки по боковой линии знаменитой пани Валевской, люди богатые, живут постоянно либо за границей, либо в Варшаве. Так что усадьба немного запущена. Облупились колонны, стены дома местами поросли бархатным мхом, аллеи в парке заросли травой, трубы затянуты ярко-зеленой тиной… Боже мой, Боже мой…
В это время подошла конная артиллерия и, заняв позицию, начала обстреливать немецкую батарею.
Немцы пробовали отвечать, но никак не могли нащупать наши хорошо замаскированные орудия.
Греков отнял от глаз бинокль и подъехал к сотне.
— Садись! справа по три, рысью, марш! Вы, Сергей Тимофеевич, — обратился он к Томилину, — как знающий местность, обходите усадьбу с парка, а я опрокину батарею.
13
…