— Я и не говорила о самоубийстве…
— Разве?
— А скажи-ка, ведь в глобальном смысле убивать нехорошо? В ад попадешь! — спрашивает Диана.
— Убивать порой необходимо. Но нужен мотив. Убив Ромео и Джульетту, Шекспир создал гениальную историю смерти и любви. Этот эпизод — ведущий! Вся остальная часть пьесы — убедительный мотив!
Диана вздыхает.
— Ты чего?
— Ничего. Вон в том дворе, — она показывает пальцем и одновременно поправляет лямку съехавшей с плеча сумочки, — качели. Пойдем?
— Конечно.
Взявшись за руки, идем во двор, зажатый между ветхой «сталинкой», детским садиком и зданием нотариальной конторы. Краска на качелях облезла. Напротив корявый тополь: царапает ветвями оконные стекла, загораживает помойку и фонарь со светящейся круглой башкой. Вдоль кустов боярышника ограда — воинственно торчат железные пики. Взглянув на них, Диана сказала:
— Я так когда-то кончики драконовых хвостов рисовала…
— И я.
— Кит, — говорит Диана, покусывая нижнюю губу. — А ведь ты редкостный придурок, но я все равно рада знакомству с тобой…
— Мне это расценивать как похвалу?
— Ты true.
— Что это значит?
— Ты искренний человек.
— Я, — отшучиваюсь я, — честный враль!
— Пожалуйста, — наклоняет голову она. — Раскачай меня высоко-высоко!
— Ах, вот так! Тогда держись!
— Кит! — она вздрагивает. — Кит!!!
— …а было, что девочка свалилась с качелей, не удержавшись, стала подниматься и ей как ша-арахнет по затылку!
— Кит, ты сволочь! Если я разобьюсь — это будет на твоей совести!
— Уговорила. Предупреждаю: не стоит в процессе «солнышка» показывать, что можешь обходиться без рук! Это тебе не велосипед!
— Я не умею на велосипеде…
— Солнышком? Я тоже.
— Никак не умею.
— Хватит болтать. Космонавт к взлету готов? Три-два-один, па-а-ехали!
— Ты меня ваще не слушаешь! Ки-и-и-и-и-и-и-и-т!
— Передавай привет богу!
18
Диана — это Артемида на римский манер. Богиня охоты. Я где-то слышал, что Артемида — это, в свою очередь, греческий вариант шумерской Иннаны (или Иштар), которая была дамой своенравной и влюбчивой. У всех ее избранников рано или поздно приключались жуткие траблы: то в царство тьмы отошлет, то чудовище натравит, — если они в чем-то ей откажут. Иштар чуть не погубила великого Гильгамеша…
Но, не будем о грустном.
В надежде продлить очарование первого утра новой жизни (хотя, какое к черту утро — полдень уже!), я не спешил вылезать из постели. Прикрыл глаза и прислушался. Стук сердца, размеренное тиканье настенных часов, уличный шум, плеск воды и довольно приличное пение. Диана принимает душ.
По-прежнему у нее бардак: пыль и пустые бутылки.
Унылые черепашки ползают в аквариуме. Эти звери вечно под какой-то барбитурой! Придумывая им имена, Диана не оригинальничала: Леонардо, Рафаэль, Микеланджело и Донателло — четыре великих ниндзя. Черепашки-ниндзя и сэнсэй Сплинтер (крыса) — чья это дикая выдумка? Питомцы проигнорировали пиццу, которую мы им вчера притащили. Они не занимались каратэ (при нас, во всяком случае), и еще меня терзали сомнения по поводу того, что Леонардо — девочка. Самка.
Квартира у нее старая, с газовой колонкой. В крохотной кухоньке с закопченным потолком уникальные трехногие табуреты. И холодильник «Бирюса».
Узкая, словно интеллигентская прослойка, прихожая (там псевдоантикварный рогатый телефон!); две комнаты — они не просторнее спичечных коробков. В одну Диана меня вчера не пустила. Сказала, что это ее мастерская. Перед моим приходом она убрала все кисточки и краски. Я изъявил желание посмотреть ее картины. «Полработы дуракам не показывают», — сказала она.
— Я дурак?
— Ты слишком умный, — усмехнулась она, — начнешь задавать слишком много умных вопросов. А я сейчас не хочу на них отвечать.
— Я не стану ничего спрашивать!
— Тот, кто так говорит, потом обычно задрачивает вопросами…
«Не хочешь, и ладно. Невелика потеря», — думал я.
Пение стихло, шум воды прекратился.
— Кофе будешь? — Диана выходит из душа, завернутая в полотенце, капельки воды поблескивают на татуировке. — Тогда не корчи из себя Ленина в мавзолее: вставай и иди!
Я потягиваюсь, зеваю, отбрасываю одеяло. Встаю.
— Привет! — привлекаю ее к себе.
— Умойся сначала, дорогой! Привет! Ты свою харю спросонья в зеркале видел?
Мы с ней вальсируем и натыкаемся в итоге на тумбочку с телефоном.