Когда части разбитого стекла наконец перестали перемещаться по полу, скатерти и шторы успокоились, а люди сели в ошеломлённой тишине, женщина в окровавленной синей робе стала на колени в ногах Матери-Исповедницы.
Кэлен стояла прямо в центре регулирующегося хаоса.
Люди таращились в шоке. Прежде ни один из них не видел, как Исповедница освобождает свою силу. Это не было чем-то, что обычно осуществлялось перед зрителями. Ричард не сомневался, что ни один из них не сможет забыть произошедшего до конца своих дней.
— Проклятье, а это больно, — пробормотал Зедд, сидя на полу разминая плечи и потирая локти.
Зрение и разум Ричарда, избавленные от острой боли, прошедшей через всё его тело, позволили ему увидеть, что нападавшая оставила кровавый отпечаток руки на рукаве белого платья Кэлен.
Стоя на коленях перед Матерью-Исповедницей, женщина не выглядела, как убийца. Она была среднего роста с неприметными чертами лица. Колечки тёмных волос едва касались плеч. Ричард знал, что человек, которого коснулась Исповедница, не чувствует той же боли, что находящийся рядом с ним, но зато все прочие вещи, в том числе и боль, становятся просто отдалёнными соображениями. Как только Исповедница коснулась человека, она становится для него всем.
Кем бы эта женщина не была раньше, теперь она больше не является личностью.
— Госпожа, — прошептала она, — приказывай.
Голос Кэлен был холоден, как лёд.
— Расскажи мне снова, что ты сделала, что ты говорила мне раньше.
— Я убила своих детей, — сказала женщина бесстрастным голосом. — Я подумала тебе следует знать.
Слова, прорезавшие мрачную тишину, вызвали дрожь по позвоночнику у многих, Ричард был уверен. Некоторые задыхались.
— И поэтому ты пришла ко мне?
Женщина кивнула. — Отчасти. Мне необходимо было рассказать Вам, что я сделала, — слеза скатилась по её щеке. — И что должна была сделать.
С тем, кем теперь являлась эта женщина, Ричард знал, что слёзы вызваны не убийством детей, а неосуществлённым убийством Кэлен. Исповедница, коснувшаяся её, была единственным, что волновало женщину. Вина за свои прошлые намерения сейчас терзала её душу.
Ричард наклонился и, осторожно взяв женщину за правое запястье, вытащил окровавленный нож и сжатого кулака. Разоружать её не было необходимости, но так он чувствовал себя лучше. Она не обращала внимания.
— Почему ты это сделала? — спросила Кэлен требовательным тоном, который заставил каждого на мгновение задержать дыхание.
Женщина подняла лицо вверх и взглянула на Кэлен.
— Я должна была. Я не хотела, чтобы они встретились с ужасом этого.
— Ужасом чего?
— Быть съеденным заживо, Госпожа, — сказала женщина, так будто это было очевидно.
Все охранники вокруг приблизились. Несколько Морд-Сит, которые пытались остановить женщину, но оказались неспособны осуществить своё намерение вовремя, теперь расположились за ней. В руке каждой был зажат эйджил.
Кэлен не нуждалась в охране или Морд-Сит и не боялась простого ножа у одного-единственного нападающего. Как только Исповедница касалась человека своей силой, он становился полностью преданным ей и неспособным не подчиняться её воле, тем более, навредить Госпоже. Их только беспокоило, как услужить ей. Это включало признание любого преступления, в котором он был повинен, если того требовала Исповедница.
— О чём ты говоришь?
Женщина моргнула. — Я не могла позволить им страдать, когда это пришло бы. Я сделала им одолжение, Госпожа, убив их быстро.
Натан наклонился к Ричарду и шепнул:
— Это та самая женщина, о которой я вам говорил, что работает на кухне. У неё есть небольшая крупица таланта, чтобы видеть будущее.
Кэлен наклонилась к женщине, заставляя её сжаться.
— Откуда ты знаешь, что они страдали бы?
— Я видела, госпожа. Я могу видеть иногда. У меня есть зрение и я увидела, что случилось бы, если бы они остались жить. Вы не видите? Я не могла позволить, чтобы такая ужасная вещь произошла с моим ребёнком.
— Ты говоришь мне, что у тебя было видение, которое сказало тебе убить собственных детей?
— Нет, — проговорила женщина, тряся головой, — я видела их съеденными заживо, разорванных клыками и вырывающихся, они кричали от ужаса и боли. Видение не говорило мне убивать их, но, после того, что я увидела, я знала, что их ожидает эта чудовищная судьба, что они будут страдать. Я проявила милосердие, Госпожа, клянусь.
— О чём ты говоришь: съеденными заживо? Съеденными заживо кем?
— «Тёмными созданиями, Госпожа. Тёмные создания явились бы за моими детьми. Тёмные создания, дикие создания, приходящие в ночи».
— Так у тебя было видение и из-за этого ты решила убить их сама?
Это было обвинение, а не вопрос. Тем не менее, женщина подумала иначе и кивнула, стремясь угодить Госпоже.
— Да. Я перерезала им горло. Они истекли кровью и потеряли сознание быстро, до того, как мягко скользнули в объятия смерти. Они не должны были страдать, как уготовила им судьба.
— Мягко скользнули в объятия смерти? — спросила Кэлен сквозь стиснутые зубы, едва сдерживая ярость. — Ты пытаешься сказать мне, что они не страдали, не боролись?
Ричард видел людей с перерезанным горлом, как и Кэлен. Они не умирали быстро и безболезненно. Они боролись за свои жизни в ужасной, смертельной агонии, сражались с невозможностью вздохнуть, задыхаясь и давясь собственной кровью. Это была страшная, насильственная смерть.
Женщина слегка нахмурилась, припоминая. — Да, кажется было, немного. Но не долго, Госпожа. Это была короткая борьба. Не такая долгая, какая случилась бы, если бы они остались в живых и тёмные существа в ночи пришли и съели бы их внутренности.
Когда глаза Клен вспыхнули от звуков зародившегося обеспокоенного шёпота в толпе, люди замолкли.
— Вот что случается, когда вы думаете, будто можете видеть будущее, — при произнесении твердого приговора её челюсти сжались, а глаза яростно взглянули на толпу. — Вот результат — оборванные жизни.
Кэлен обернулась посмотреть на женщину у своих ног.
— И ты хотела использовать свой нож против меня, не так ли? Ты хотела убить меня.
— Да, Госпожа, — слёзы брызнули из её глаз. — Поэтому я должна была сказать Вам, что я сделала.
— Что ты имеешь ввиду?
— Я должна была сказать тебе почему я убила своих детей, чтобы ты поняла почему я должна убить тебя. Я хотела избавить тебя, Госпожа.
— Избавить меня? От чего?
— От той же ужасной судьбы, Госпожа, — Слёзы продолжали бежать по её щекам. — Пожалуйста, Госпожа. Я не смогу вынести, если Вы умрёте той чудовищной смертью, какую я видела. Я не вынесу мыслей о Вашем искалеченной, разорванном теле, криках, одиночестве, когда никто не сможет помочь Вам. Вот почему я должна убить Вас — чтобы уберечь от этой страшной судьбы, как я уберегла своих детей.
У Ричарда подогнулись колени.
— И что же должно съесть меня, как предполагается из твоих видений?
— То же самое, что съело бы моих детей, Госпожа. Темные существа. Темные существа преследуют Вас, загоняя Вас вниз. Вам не уйти от них.
Женщина умоляюще протянула руки.
— Можно я возьму свой нож? Пожалуйста? Я должна защитить Вас. Прошу, Госпожа, позвольте мне страдать от боли за Ваше убийство, чтобы спасти Вас от боли и ужаса на Вашем лице. Пожалуйста, Госпожа, позвольте мне убить Вас быстро.
Кэлен бесстрастно смотрела на несостоявшуюся убийцу.
— Нет.
Женщина окровавленными руками схватилась за синюю робу на своей груди. Дыхание её прервалось. Глаза широко распахнулись, лицо покраснело. Губы приобрели тот же синий цвет, что и халат. Она рухнула замертво, не двинувшись с места. Воздух с хрипом вышел из её лёгких.
Кэлен пристально глядела на свидетелей, беззвучно обвиняя каждого, кто думал, что прорицание способно помочь ему.
Её зелёные глаза, в которых заблестели слёзы, наконец обратились к Ричарду. Этот взгляд чуть не разбил ему сердце.