Запугивай человека, мори его голодом, морозь или жги его – если ему известно кто он и что с ним происходит, он останется верен силе рационального мышления. Но лиши его этой силы и он перестанет быть человеком.
Как привык в тюрьме, Уэнтик проснулся на следующее утро рано и лежал в постели, сражаясь за рациональное объяснение ситуации, в которой оказался.
Он знал что с ним произошло, но не имел представления по какой причине. Он знал, что торчавшая из стола рука действовала механически, но не догадывался каким образом. Он мог согласиться с наличием компьютера в неиспользуемом здании, но был не в силах ответить на вопрос о его функции. Он мог понять, что существует некий генератор поля, который каким-то образом способен сместить пласты времени, но не находил объяснения зачем.
Понимал он и возможность ошибки в установлении личности, но не видел пути ее исправления.
Уэнтик сражался за рационализм, но рациональное мышление начинало отказываться служить ему.
Он проснулся за час до того, как в палату наведалась сиделка. Уэнтик повернул голову к двери и увидел, что вместо миловидной молодой женщины, смена которой, по-видимому, закончилась, появилась круглолицая, полная, среднего возраста.
– Доброе утро, мистер Масгроув, – приветливо улыбаясь, поздоровалась сиделка. – Что бы вы хотели на завтрак?
Завтрак. Он позабыл о существовании подобных понятий. Пища была просто пищей, зачем ей какие-то названия.
– Э-э… только кофе, пожалуйста. – неуверенно ответил он.
– И ничего больше?
– Нет. То есть, нет ли у вас фруктов?
Она снова улыбнулась.
– Конечно есть. Я посмотрю что выбрать.
Она нажала несколько кнопок на панели и в стене повернулись створки на манер венецианской жалюзи. Солнечный свет ворвался в палату и Уэнтик зажмурил глаза. За окном в порывах ветра покачивалась ветка дерева, усеянная розовыми цветами.
Сиделка вышла из палаты. Как только она ушла из импровизированной приемной, Уэнтик выскочил из постели, быстро умылся и натянул на себя одежду.
Он вышел в приемную, нашел ключ от своей двери и сунул его в карман. На столе была рассыпавшаяся стопка документов, стояли часы, лежали ручка, карандаш и какое-то учебное пособие. Он взял его в руки. На обложке было написано «Нетчик. Психотерапия. Пересмотренное издание».
Сквозь остекленную перегородку был виден весь коридор. В нем никого не было. Он подошел к входной двери и повернул ручку.
Заперта.
Он подергал ее, но дверь не поддавалась. Глубоко возмущенный, он вернулся в палату и сел на постель.
В ожидании завтрака Уэнтик решил ознакомиться с названиями книг на полке. Это не заняло много времени. За небольшим исключением, книги были для легкого чтения. Он снял две из них с полки. Первая оказалась романом, в котором, судя по рекламным сентенциям на обложке, повествовалось о карьере молодой женщины – стюардессы трансконтинентальной авиалинии. Вторая – «беспристрастным документом безнравственности» трущоб Рои. Уэнтик приподнял брови – ничего себе чтиво на больничной прикроватной книжной полке. Он взял третью книгу, она оказалась сборником рассказов о приключениях на «границах новой Амазонит».
В конце полки стояла тоненькая книжонка, озаглавленная: «Бразилия. Краткая социологическая история».
Уэнтик раскрыл книгу. На форзаце было напечатано: «Луис де Секвейра, Сан-Паулу, 2178 год».
Как раз в этот момент вошла сиделка с большим подносом. Она поставила его на стол и сняла металлическую крышку. Под ней его внимания дожидались жареные почки с вареным рисом. Рядом стояли высокий кофейник и ваза с апельсинами, мандаринами и бананами. Сиделка сняла вазу с подноса и поставила рядом. Глаза Уэнтика округлились. Под вазой пряталась небольшая тарелка со свежей земляникой.
– Откуда это изобилие? – спросил он недоверчиво.
– Все местного производства. Хотите манго?
Уэнтик помолчал, соображая.
– Да. Я никогда его не пробовал.
Сиделка заметила у него в руках книгу.
– Прекрасно, я рада, что вы начали читать, – сказала она и лукаво добавила, – вам придется осилить все эти книги, прежде чем мы вас отпустим.