— Не правда ли — великолепная особа? — вопросом ответил мужчина. — Никак не могу понять: почему чаще всего в дураках оказываются смазливые бабенки?.. В прошлый раз, такая же, как и эта, купила у мошенницы медные часы. За фальшивым золотом погналась — тьфу ты, ч-черт!.. — Он резко повернулся ко мне, словно хотел испугать. — Может быть, вы ответите мне, товарищ…
Бесцеремонный тон вошедшего будто ножом полоснул меня по сердцу. Ничего не понимая и не давая себе отчета в том, что делаю, я поднялась с места, подошла к Зайко и сказала:
— Попросите этого человека оставить нас в покое! К моему удивлению Иван Федорович громко захохотал:
— Что ты, Наташа, что ты, — сказал он, вставая. — Это капитан милиции Зафар, наш Шерлок, познакомься!
Так вот он каков, корниловский Шерлок Холмс! Мне о нем много говорили и в управлении, и здесь. Признаться, в моем воображении, он был гораздо симпатичнее. Я представляла его вдумчивым, серьезным человеком, вечно копающимся в неразрешенных вопросах.
Можно ли было так ошибиться!
Смущенная, я повернулась к капитану Зафару и долго, с любопытством рассматривала его. Он очевидно не привык к этому: сначала отвечал мне тем же, потом улыбнулся и сказал так громко, что я вздрогнула:
— Простите, Наталья Федоровна!
— Не прощай, — вмешался Зайко.
— Ну вот, — капитан отошел к окну, и не поворачиваясь, обратился не то ко мне, не то к старшему следователю: — Ладно, я зашел за вами. Если хотите — поедемте: нас ожидает машина.
— Ты нашел, где живет мошенница? — спросил Иван Федорович. — Молодчина! Узнаю старого оперативника…
— Так вы едете?
— Кто?
— Оба: вы и… Наташа.
Иван Федорович не успел ответить капитану: взяв со стола сумочку, с которой все еще не расставалась, я с вызовом сказала:
— Что же вы стоите — мы готовы!
Находясь на практике, я неоднократно выезжала на места происшествия, а однажды даже принимала участие в аресте крупного преступника. Однако, ни при осмотре места происшествия, ни при задержании преступника, я не волновалась так, как волновалась теперь, переступая порог дома Иркутовой. Иван Федорович дорогой сообщил мне, что только капитан Зафар мог в такое короткое время узнать имя преступницы и добиться у прокурора санкции на ее арест. Я не стала расспрашивать, как удалось это сделать — знала, что старший оперуполномоченный не любил, когда кто-нибудь проявлял слишком много любопытства… Впрочем, Иван Федорович понял мое состояние и сказал:
— Капитан не будет скрывать от тебя своих секретов, ты ему нравишься.
— Только поэтому? — вместо благодарности, неизвестно почему вспылила я.
— Разве это оскорбительно для тебя? — удивился старший следователь. Он был очень смущен.
…Софье Борисовне Красниковой — так назвала себя хозяйка дома, в который мы зашли, — было не больше двадцати трех-двадцати пяти лет. Она произвела на меня приятное впечатление. Все в ней было правильным, гармоничным, даже больше — красивым. Эксперт НТО Чеботарев, который зашел в дом после меня, вдруг ни с того ни с сего раскрыл свой фотоаппарат, да так и застыл у двери.
Красникова сразу поняла, что значит ее красота для таких, как я и Чеботарев. Гордо проплыв в глубь комнаты, она кокетливо склонила голову и красивым плавным жестом пригласила нас сесть, что, к моему стыду, я и сделала, удивив этим не только Ивана Федоровича и капитана Зафара, но, по-видимому, и самую Красникову, которая уже знала, кто мы такие.
К счастью, я недолго находилась в этом глупом положении. Ко мне на помощь пришел капитан Зафар: проводив в комнату понятых — двух молодых рабочих — он показал Красниковой удостоверение на обыск квартиры.
То, что произошло потом, вызвало во мне чувство жалости и даже стыда.
Красникова, взяв у капитана Зафара удостоверение, тяжело опустилась на стул, посмотрела сначала на капитана, затем на Ивана Федоровича, затем перевела взгляд на меня, при этом так недоуменно сдвинула плечи и подняла свои тонкие брови, что я серьезно решила, что она не имела никакого отношения к преступлению.
— Вы хотите сделать у меня обыск?
Красникова встала, положила на стол удостоверение, быстрым полукруглым движением поправила волосы, снова посмотрела на меня и на Ивана Федоровича и вдруг громко рассмеялась:
— Пожалуйста, обыскивайте, только почему?
Капитан Зафар вытащил из планшета фотокарточку Ларисы Рыжовой и показал Красниковой:
— Не догадываетесь — почему?
— Н-нет.
— Вы знаете эту женщину?
— Что вам от меня нужно?
«Нет, она не виновата. Она не виновата, — сказала я самой себе. — Капитан Зафар ошибся…»
Мне припомнились слова Игоря Владимировича: «Старший оперуполномоченный горяч, как лава. Когда-нибудь он наломает дров — на год хватит!»
Я заметила, что и понятые нерешительно затоптались на месте. Один, тот, что был выше ростом, что-то сказал на ухо второму, и оба они удивленно повернулись в сторону капитана. Можно было безошибочно определить о чем шла речь — они осуждали нас. Да-да, они верили Красниковой.
По-прежнему спокойно реагировал на все только Иван Федорович. Должно быть, ему не впервые приходилось бывать с капитаном Зафаром. Старший следователь знал его и был уверен, что не придется краснеть за его действия.
— Приступай к обыску, Ульмас Зафарович, — сухо проговорил он.
Нет, нет и нет — Красникова не виновата. Я готова сказать об этом громко. Зафар напрасно горячился — Ларису Рыжову никто не обманывал. Она сама себе подставила ножку: отдала деньги за шубку и… ушла.
Конечно, Красникова поступила нехорошо. Надо бы немедленно сообщить в милицию и найти Рыжову. «В этом ее бездействии, — так, кажется сказал Иван Федорович, — преступность». «Между прочим, — это уже сказал капитан Зафар, — она таким путем обманула не одного человека».
Меня предупреждали: не ходи работать в милицию. Что это тебе даст? Возиться с преступниками, откровенно говоря, дело нелегкое да и рискованное. К тому же никто по-настоящему не оценит твой труд.
Алеша Воронов «до мозга костей» — милиционер, но и он, когда я решила пойти в милицию, попытался отговорить меня, доказывая, что это — «не женская работа». «Тут, Наташа, — не отступал он, — надо иметь железные нервы и стальные мускулы. Иначе — пропадешь!»
Чудак, пугая меня милицией, он не утерпел, чтобы не похвастаться, что является «ассенизатором и водовозом», и борется «с большой нетипичной сволочью». Поднявшись — мы сидели на скамейке в городском парке — он прочел на память два или три стихотворения о милиции. Несколько строк, которые понравились мне своей свежестью, я потом заучила и не раз сама декламировала своим приятелям.
Вообще — это обычные, скучные слова, и я не обратила бы на них внимания, если бы за ними не стояли другие строки, те, что, сделали стихотворение.
Собственно, что заставило меня утверждать, что Красникова не преступница? Почему, веря капитану Зафару и старшему лейтенанту Зайко, я не могу согласиться с арестом этой женщины?
Сначала все шло так, как предсказал капитан Зафар, Мы нашли у Красниковой деньги, которые она взяла у Ларисы Рыжовой и книгу «История древнего мира», корочка от которой была обнаружена в кошелке. Эти серьезные улики разоблачали Красникову. Я подумала, что Иван Федорович был прав, говоря о криминалистических способностях капитана Зафара.