Совещание затягивалось.
Это был неравный бой. Временами он прерывался глубокой нервной тишиной, временами в кабинете слышался взрыв голосов — люди ожесточенно спорили.
Особенно горячился майор Исмаилов. Слушая его, я вспомнил первую встречу с Наташей и ее рассказ о преступниках, возглавляемых Скорпионом. В то время Исмаилов немало попортил крови Розыкову своей невыдержанностью.
Более спокойно вел себя капитан Зафар. Он внимательно до конца выслушивал товарищей и, откашлявшись, неторопливо разрушал все, что уже казалось неопровержимым. Большинство присутствовавших, в том числе и Наташа, относилось к нему с большим уважением и слушало внимательно.
В самой Наташе я видел как бы двух людей: одного трезвого и умного, другого — необычайно вспыльчивого к дерзкого. Она умела вовремя подпустить шпильку и капитану Зафару и майору Исмаилову. Ее голос звучал то несмело, то властно и дерзко. Все в ее словах и действиях было продумано и взвешено — все говорило о ее зрелости и силе.
На совещании присутствовал еще оперуполномоченный Курбанов. Его я встречал всего второй раз, но хорошо помнил. Он ничего не утверждал, ничего не доказывал. В нем было что-то и от майора Исмаилова, и от лейтенанта Седых, Он был скользок и изворотлив, как угорь. Его небольшие, глубоко сидевшие глаза, отливали сталью, когда кто-нибудь опровергал доводы старшего оперуполномоченного ОУР; они становились масляными, если начинал говорить полковник Розыков. От его манеры щуриться и беспрерывно покашливать в кулак, сквозило чем-то гаденьким и пошлым, и я никак не мог понять, каким образом такие люди оказываются в милиции, да еще в уголовном розыске?
Самым настойчивым, как всегда, был майор Исмаилов.
Он убеждал, что работники ОУР столкнулись со случаем грубой симуляции. К этому выводу его привели факты.
Кража была совершена, когда в комнате никого не было. Сестры, по заверению Кумрихон, спали на улице. Брат проводил время в городе с Шерматом. Никто — ни близкие, ни соседи — не знал, что в доме хранился ценный товар. Инициатором преступления оказалась Кумрихон. План у нее созрел еще вечером. Поэтому она и настояла на том, чтобы ночевать во дворе.
Когда Наргуль уснула, она вооружилась киркой и лопатой. зашла в дом и стала пробивать стену. Потом, взяв чемоданы и некоторые вещи, в том числе и капроновые чулки, вышла на улицу и передала все это сообщнику.
— Я уверен в этом, — настаивал майор. — У меня есть веские улики.
— Какие? — поинтересовался полковник. По-видимому, он считал Исмаилова неплохим оперативником.
«Вескими уликами» оказались отпечатки следов пальцев Кумрихон, найденные на ручке кетменя, которым был сделан пролом в стене. Кроме того, розыскная собака, взяв след, привела проводника к… Кумрихон.
— Товарищ капитан, — обратился полковник к старшему оперуполномоченному капитану Зафару, — что вы можете сказать по этому поводу.
Капитан Зафар пожал плечами. Он не верил в версию майора Исмаилова. Ценности, хранящиеся в чемоданах, взяли другие люди. Может быть, предположил капитан, в похищении участвовал Абдулла Талипов — родственник Рахмановых. Уж слишком неодобрительно отзывался он о сестрах и Уйгуне.
Не внушал доверия сам Уйгун Рахманов. Не случайно в эту ночь он ушел из дому.
Эти соображения капитан Зафар высказал мне после совещания. Сейчас же, когда к нему обратился с вопросом полковник Розыков, он сказал совсем не о том, о чем думал. Доводы майора Исмаилова сбили его с толку.
— Мне кажется, надо попробовать эту версию…
— Не попробовать, а взять за основу, — поддержал оперуполномоченный Курбанов.
Полковник посмотрел на Наташу. Его большие умные глаза словно спрашивали: «Ну, что скажешь ты? Кто из оперативников прав: майор или капитан?» Наташа — может быть, мне это только показалось — склонила голову и взглядом ответила: «Никто!» Он откинулся на спинку стула.
— Товарищ Бельская, у вас будут вопросы к товарищам?
— Будут… Я хочу знать, — сказала Наташа, — что они думают о яичной скорлупе, обнаруженной на кухонном столе у Рахмановых?
Ответил майор Исмаилов:
— После ухода Уйгуна и Шермата Наргуль решила поужинать. Она съела немного колбасы и выпила сырое яйцо…
— Одно?
— Яйцо? Да.
— Это сообщила вам Наргуль?
— Нет, Кумрихон.
Наташа села:
— У меня больше нет вопросов.
— Вы нам ничего не скажете? — поинтересовался полковник.
— Нет.
— Товарищ Исмаилов, — постучал Розыков карандашом по столу, — займитесь поисками преступников. У вас имеются кое-какие улики — опирайтесь на них. Свою гипотезу пока отбросьте… Ты знаешь, — дружески посоветовал он, — в нашем деле нет ничего вреднее гипотез: они могут вывести на ложный путь. Потом колдуй. Для нас ясно одно: произошла кража. Кто преступник — пока неизвестно. Сестер надо допросить, но осторожно… Уйгуна вызовете ко мне… В общем, действуйте!..
Офицеры встали. Меня и Наташу полковник попросил остаться. Он внезапно изменился. С его круглого мускулистого лица исчезли морщины. Две глубокие складки темневшие над переносицей, стали едва заметными. В глазах засветились теплые огоньки.
— Так о чем же вы хотите писать? — после продолжительной паузы спросил меня полковник.
Я вытянулся: служба в армии приучила меня к дисциплине.
— Разрешите написать о «Деле Рахмановых»?
— Дело еще не закончено, возьмите что-нибудь другое, — улыбнулся полковник.
— Мне бы хотелось именно это, — повторил я.
— Ну что ж, не возражаю, — серьезно сказал он. — Я говорил о вас майору Исмаилову. Зайдите к нему через неделю.
— Через неделю? — искренне огорчился я.
— Якуб Розыкович, разрешите ему участвовать в розыске преступников? — встала рядом со мной Наташа.
— Это опасно, — задумался полковник. — Впрочем, — оживился он тут же, — игра стоит свеч. О милиции надо писать правду. Идите к майору и скажите, что я включил вас в оперативную группу.
— Благодарю вас, — обрадовался я. — До свидания.
Розыков протянул руку:
— Всего хорошего.
Уже за порогом кабинета я услышал слова полковника:
— Ну, а с вами, товарищ лейтенант, у меня будет такой разговор…
Майор Исмаилов поднял телефонную трубку:
— Дайте гараж… Говорит Исмаилов… Пришлите к подъезду машину… Так, та-ак, значит, вы — журналист! — Он посмотрел на меня. — Хорошо… Ты увидишь, как мы закончим это дело. Можно такую вещицу написать, что ахнешь. В историю войдешь. Милиция, брат, не спит.
Я сказал, что постараюсь сделать все, что от меня зависит.
— Только ты, — поднял палец майор, — пиши объективно, не копайся в недостатках, это ни к чему. Надо прививать у граждан любовь к милиции. Сделай так, чтобы, прочитав твою книгу, можно было сказать: «Вот люди!..» Ты меня понял? — Он пустил в потолок кольцо дыма. — У нас не каждый сможет работать. Тут, брат, нужны смелость и ум… Иногда бывают такие дела, что голова трещит. Уравнение со многими неизвестными… С математикой знаком?
В машине, в которой мы вскоре ехали по городу, майор достал позолоченный портсигар, закурил, потом подмигнув мне, зачем-то переложил из кармана в карман пистолет. Я отодвинулся к дверце и посмотрел в боковое окно. Мне хотелось посидеть молча, освоиться с новыми для меня ощущениями.
— Сейчас ты поймешь, что значит допрос, — громко сказал Исмаилов. — Я буду говорить с сестрами. Они у меня вот тут, — показал он на папку, которую держал на коленях — Так поверну дело, что все сразу станет ясным…
— Скажите, — спросил я, — почему Уйгун поступил так легкомысленно? Ведь он знал, что государственные ценности нельзя хранить дома!