— Томка!.. Гришка!.. Черти, что вы тут делаете? — крикнула девушка.
Я кажется что-то сказал.
— Мила, это не они, — перестал смеяться парень. — Простите, пожалуйста. — Он взял девушку под руку, и они скрылись в глубине аллеи.
— Вот чудаки, — сказала Наташа.
— Счастливые, — позавидовал я.
— Пойдем, потанцуем…
Я не умел танцевать.
— Не хочу.
— У-у-у, медведь. Тогда пойдем на качели.
— Боюсь — голова закружится…
— Я вылечу.
Мы вышли на площадку, в центре которой был фонтан.
— Что это?
— Толпа.
— Посмотрим?
Я согласился.
Пробившись сквозь плотное кольцо людей, мы оказались у силомера. Как раз шла борьба за «рекорд». Высокий, крепкий парень со всего размаху бил по резиновому выступу спидометра. Однако. пудовые кулаки наносили удивительно слабые удары. Когда он опускал руку, раздавался взрыв гомерического хохота.
Я посмотрел на Наташу:
— Попробовать?
— Угу, — прищурилась она.
Толпа зевак насторожилась. Здоровяк, посрамленный болельщиками, отошел в сторону. Кто-то убежденно заметил, что иногда стрелка спидометра вышибает верхнюю крышку прибора.
Я снисходительно улыбнулся. Был убежден, что на этот раз крышка слетит. В своих мускулах был уверен. Однако первый удар оказался плачевным: стрелка едва достигла середины измерителя.
— Хэ! — в связи с этим осклабился широкоплечий паренек, стоявший рядом со мной.
— Парадоксальный парадокс, — заметил юноша в очках, чем-то напоминающий моего редактора. Я сжался и сделал второй удар.
— Тэк, — послышался за мной скептический голос. Я сделал третий удар.
— Гм, — сказал юноша в очках.
Наташа поджала губу — она не ожидала такого скандала. Здоровяк, бросив под ноги потухшую папиросу, смерил меня насмешливым взглядом. «Твой тезка», — сказал ему юноша в очках. «Заткнись!» — грубо оборвал тот. Растолкав толпу, он вновь подошел к спидометру и так ударил по выступу, что стрелка впилась в крышку. «Вот та-ак!..» Те, что недавно смеялись над ним, раскрыв рты, изумленно ахнули: «Га-а-а!..»
— Здоровый, ч-черт, — прошептала Наташа.
Я взял ее за локоть и вывел из толпы. «Ничего, в следующий раз я покажу ему!» — озлобленно подумал я, косясь на здоровяка, который, закурив, теперь шагал к фонтану вместе с юношей в очках.
У качелей я оставил Наташу и встал в очередь за билетами. Я наблюдал за нею, пока был далеко от кассы. Когда же подошла моя очередь — отвлекся и не заметил, как она исчезла.
Сейчас я не могу припомнить сколько времени пришлось мне ждать Наташу. Вероятно, она отсутствовала две-три минуты, мне же казалось, что прошел почти час. Ее таинственное исчезновение вызвало в моих чувствах тогда простое недовольство. Только позже я стал терзаться догадками, а сейчас думаю об этом с грустью и отчаянием.
Наташа появилась вдруг. Она будто из-под земли выросла. Ее глаза горели таким весельем и задором, что я не посмел ничего сказать. Мы. с полминуты молча глядели друг на друга, потом, взявшись за руки, кинулись к качелям…
Ночь обливала нас прохладной струей ветра. Мы шли по центральному скверу, дремавшему под звонкую перекличку соловьев. Нам было радостно и легко, и мы готовы были до утра бродить по городу. Я смотрел себе под ноги и ни о чем не думал.
У дома Лукерьи Степановны было темно и тихо. Мы остановились у калитки. Подняв голову, я стал любоваться небом. Оно переливалось миллионами звездных пылинок, каждая из которых хранила в себе тайну.
— Наташа, ты так ничего и не сказала мне о своих делах? — напомнил я. — У тебя, наверно, не мало новостей.
— К сожалению, я знаю столько же, сколько знаешь ты. — Она поправила волосы, потом улыбнулась и протянула мне руку: — До завтра.
Не узнав ничего от Наташи, я через день разыскал капитана Зафара и поговорил с ним.
Оказалось, что Исмаилов по-прежнему разрабатывает свою версию. Кумрихон еще не дала показаний. Каждый раз, когда ее вызывают на допрос, она садится на стул, откидывает назад голову и не произносит ни слова. Майор не торопит Кумрихон. Он получил сведения, что ее муж Мамасадык полмесяца тому назад бежал из заключения. Его фотография была размножена и передана всем подразделениям милиции республики. Как только Мамасадык будет найден, Кумрихон перестанет играть в молчанку и назовет имя преступника. Таков план майора.
О своей собственной версии капитан отозвался скептически. Он подозревал в краже Уйгуна, но, видимо, это не так. Главный удар надо нанести по Шермату. Не исключена возможность, что он и Кумрихон были основными связующими звеньями в преступлении. Возглавлял же группу опытный рецидивист, возможно, Мамасадык Джангиров.
На мой вопрос, какую роль в раскрытии преступления играет старший следователь Бельская, капитан ничего не ответил. Закурив, он задумчиво склонил голову и некоторое время что-то чертил на листе бумаги. Я понял, что ничего больше не узнаю от него.
В полдень меня вызвали к телефону. Я взял трубку.
— Здравствуйте, — сказал бас. — Говорит полковник Розыков, Вы можете сейчас приехать ко мне?
— Могу, — ответил я.
— Я пришлю за вами машину.
Через полчаса я входил в здание управления милиции, В вестибюле меня встретила Наташа. Она была одета в легкое сиреневое платье. Ее глаза светились теплым ласковым светом. Я понял, что мой приезд обрадовал ее.
Полковник, увидев нас, поднялся и, когда мы подошли, подал мне руку.
Минуты две или три мы говорили о разных пустяках. Потом в кабинет вошли майор Исмаилов и капитан Зафар.
— Привет инженеру человеческих душ! — громко поприветствовал меня Исмаилов. Поздоровавшись с Наташей, он сел рядом со мной и сжал мой локоть. — Ну, как дела, старик? Еще ничего не настрочил? Эх, вы писатели-бумагомаратели!..
— У вас сегодня праздничное настроение, — улыбнулся я.
— Ты угадал, — удовлетворенно ответил майор. — Сейчас ты услышишь такое, что ахнешь!..
Майор не ошибся: мне действительно пришлось «ахнуть». Все, что я увидел и услышал через несколько минут, способно было поразить самого невозмутимого человека.
Полковник Розыков, поговорив с кем-то по телефону, спросил капитана Зафара и майора Исмаилова, все ли они сделали для предстоящей операции. Исмаилов ответил, что люди предупреждены и теперь отдыхают.
— Я уверен, товарищ полковник, — сказал майор, — что сегодня окончательно станет известна тайна Кумрихон. Человек, которого назвал Джураев, знает главаря. Это не предположение, — видя, что Розыков недовольно поморщился, поспешил закончить Исмаилов, — о его участии в этом преступлении говорят факты…
— Ладно, не будем забегать вперед. Пока вы свободны. — Полковник подождал, когда Зафар и Исмаилов выйдут из кабинета, поднял трубку и отрывисто приказал: — Приведите ко мне Джураева!
Вот тут-то мне и пришлось «ахнуть». В дверях появился парень в очках, тот самый, которого я видел позавчера в парке. У него были длинные взлохмаченные волосы и бледное лицо. Сев на стул, указанный Розыковым, он спрятал ладони между колен и поднял на меня взгляд.
Некоторое время ни Розыков, ни Бельская не обращали на него внимания. Полковник открыл сейф и перебрал какие-то бумаги. Наташа задумчиво разглаживала рукой конец красного сукна, разостланного на столе для посетителей. Первым заговорил Розыков.
— Вы не хотите назвать главаря? Парень в очках вздрогнул:
— Я его не знаю.
— Не знаете?
— Не знаю.
— Хорошо, — полковник переглянулся с Наташей и вышел из-за стола. — Как же вы подчинялись этому человеку?
— Не знаю.
— У вас других слов нет?
— Вот честное слово, не знаю его, — вскочил парень. — Как-то все вышло помимо моего желания… Барс однажды пригласил меня в ресторан… Когда возвращались — ограбили студентку…
— Барс — Гвоздев?
— Он… Мы попробовали еще кого-то ограбить, но неудачно… Через три дня Барс сообщил, что есть человек, который поведет нас на крупное дело. Я спросил, что это за человек. «Разве это важно? — рассмеялся Барс. — Главное — чувствовать около себя твердую руку». Я подумал, что Барс, может быть, прав и ни о чем больше не спрашивал его.