— Любить можно девку… Женить тебя надо, — заключила Ефросинья Андреевна. — Нечего из матери веревки вить… Засылай сватов к Варьке и — делу конец. Родители ее не лыком шиты: отец больше пяти тысяч в месяц получает.
— Богатый старик, — усмехнулся Воронов. Он вспомнил бабку Анисью: по коже пробежали мурашки. — Ладно, давай чай пить!
— И-иех, непутевый!.. В кого только уродился! Вон отец в твои годы подметки на ходу рвал…
Через полчаса Воронов стоял перед зеркалом. На нем был новый милицейский костюм. На плечах искрились серебряные погоны — ему лишь месяц назад присвоили офицерское звание.
— Бр-рр!.. Как тебя не коробит эта дерюга, — прогремела посудой Ефросинья Андреевна.
Ему вдруг стало жалко ее. Ну, как она не понимала, что работа в милиции делала его лучше и богаче. Он спал и видел себя в форме. Не беда, что кое-кто начал сторониться его — с такими ему не по пути. У него была своя цель, — бороться с теми, кто мешал жить другим…
Ну, жениться, конечно, можно: тут он согласен с матерью. Только не на Варьке! Зачем ему такая хрупкая да языкастая! Вот если бы согласилась Наташа!.. Правда, говорят, что у нее есть жених…
Вечер надвигался на город высокими багряными облаками, торопливой суетливостью легковых автомашин, переполненными автобусами и трамваями.
Шоссе, которое обслуживал Воронов, соединяло город с овощеводческим районом — здесь движение в эти часы было особенно напряженным. Колхозники, продав товар, спешили домой…
— Товарищ младший лейтенант, гляди в оба! — подбодрил себя Воронов, когда оказался на шоссе. Он поставил мотоцикл у арыка, круто огибавшего несколько тополей, вышел на середину магистрали и стал следить за транспортом,
— Инспектор дорнадзора — это дирижер, — сказал сегодня на инструктаже начальник ГАИ, майор Лихачев, бывший трубач военного духового оркестра. — Если ты не умеешь дирижировать транспортом, то из тебя никогда не выйдет инспектор дорнадзора!.. Я тебе доложу — это так!
Начальник ГАИ, конечно, прав. Инспектору дорнадзора нельзя ловить ворон, чуть чего — и попал впросак. У младшего лейтенанта на примете немало шоферов, которые так и норовят подставить ножку…
Сегодня же Воронову везло! Никто из водителей не нарушал правил уличного движения. Даже самые бесшабашные вели машины так, словно на шоссе были расставлены мины.
К девяти часам движение уменьшилось. В ленте шоссе купались лампочки, висевшие посредине улицы. Машины быстро проскальзывали по мокрому асфальту, обдавая Воронова холодным ветром, смешанным с бензином и гарью.
В девять младший лейтенант подошел к мотоциклу и, присев в люльку, стал закуривать. Вдруг из-за угла приземистого здания, шагнувшего на дорогу, выскочила грузовая машина и, громко сигналя, промчалась мимо. Он поднес ко рту свисток, но не засвистел: грузовик уже был далеко. «Из кишлака «Хакикат», — отметил Воронов. Он знал шофера — это был Расул Батталов, один из тех, кто мог подставить ему ножку…
Глава 2 ШОФЕР ВОЗВРАЩАЕТСЯ БЕЗ ПАССАЖИРОВ
Бухгалтера бесило равнодушие председателя колхоза. «Ничего, Садык-бобо, ничего, Расулов не первый раз задерживается, — успокоительно повторял председатель. — Подожди немного. Все будет хорошо, вот увидишь». Он вел себя так, как будто кассир уехал в город не за деньгами, а посмотреть, что продается в магазинах!.. Нет, не зря сказал кто-то: «Пойти против своей воли, все равно, что самого себя высечь».
Впрочем, чем черт не шутит, все, может быть, действительно, окончится благополучно. Через час-другой Расулов возвратится из города и привезет деньги.
Бухгалтер неторопливо поднялся со своего кресла, подошел к окну и глянул на улицу.
Дул ветер. Он гнал по земле густые облака пыли, шумел в колхозном саду, раскинувшемся сразу за двором конторы, трепал платья девушек, возвращающихся с поля.
«Старый дурак, — обругал самого себя Садык-бобо. — Почему я согласился послать Расулова с Востриковым? Послушался председателя. Смалодушничал — не пошел против его воли… Пошел против своей… Ну, кто такой Востриков? Откуда он?.. У него глаза, как у жулика, так и бегают… Я поступил плохо — высек самого себя…»
У окна собирались колхозники. Они громко переговаривались, обсуждали свои хозяйственные дела, удивлялись, почему так долго нет кассира. Две женщины, только что вернувшиеся с хирмана, заглянули в контору.
— Будут сегодня давать аванс или нет? — спросила старшая.
Садык-бобо, сдерживая волнение, ответил твердо:
— Будут!
— Когда?
— Подождите, сейчас приедет кассир… Ну, куда вы спешите!..