— Вам? — приревновала я.
— К сожалению, тебе, — прищурился Иван Федорович.
— Простите, — от смущения я не знала куда деть руки. Увидев на столе ключи от сейфа, я принялась вертеть их на пальце. — Где сейчас капитан Зафар?
— Ищет потерпевших! — встал Зайко.
— Не понимаю.
— Ты думаешь Красникова обманула одну Рыжову? Я положила ключи на место:
— Безнадежное дело… Ташкент — не Янгиер, что он найдет?
— Зафар?.. Найдет!.. — Уверенно произнес старший лейтенант. — Кстати, сегодня утром капитан был у мужа Красниковой…
— Вот как!.. — расхрабрилась я. — Ну и что же?
— Он давно не живет с нею. На днях должен состояться суд. Красникова дала согласие на развод.
— Товарищ старший лейтенант, — я совсем не узнавала себя. Подошла к Зайко и, вытянувшись перед ним, звонко щелкнула каблуками туфель: — Разрешите приступить к работе!
— Приступайте, товарищ лейтенант! — вполне серьезно ответил старший следователь. — Если потребуется помощь — обращайтесь ко мне или к капитану Зафару. Красникова — хитрый преступник, изобличить ее ваш долг… Между прочим, — снова перейдя на «ты», посоветовал он, — забудь, что ты женщина… Лейтенант Седых, который только что разговаривал с ответственным дежурным, страшный скептик. Я познакомлю вас, ты будешь работать вместе с ним…
12 С Е Н Т Я Б Р Я
Сегодня после работы ко мне на квартиру зашел капитан Зафар. Капитан был в новом коричневом костюме, в велюровой шляпе, в лакированных туфлях. Поздоровавшись со смущенной Лукерьей Степановной, он посмотрел на меня и, улыбнувшись, несмело подал билет в театр.
— Понимаете, Наташа… Такой спектакль…
— Какой? — удивленно спросила я.
— «Когда город спит»… Я читал пьесу… Вы не пожалеете… Это о нас… о милиции…
— Ну, что вы, — я не знала, на что решиться. Все вышло так неожиданно… — Честное слово… Сейчас семь часов… Ульмас Зафарович, может быть, вы один сходите. Я не одета,
— Да вы и так… Наташа, — запнулся он. — Пойдемте, я вас очень прошу.
— Ну, чего ты человека мучаешь, — вдруг вмешалась Лукерья Степановна, — Вон платьев в шифоньере сколько — одевай да иди. Не век же тебе в девках сидеть.
У капитана порозовели щеки — он нерешительно затоптался на месте и уронил таз, стоявший на стуле.
— Лукерья Степановна, — взмолилась я.
— Ничего, милая, ничего, — успокоила она. — Ты не стесняйся. Чай, в милиции работаешь. Имеешь понятие.
В театре мы встретили нескольких наших сотрудников. Они были в форме и вели себя так, будто только что сошли со сцены. В их глазах я читала гордость за свою профессию, о которой впервые открыто заговорили со сцены. Они ходили свободно, разговаривали только о пьесе, при этом старались высказать то, что касалось работников ОБХСС, до смешного преувеличивая их поступки и действия.
Я заметила также, что зрители, просмотрев первое действие, стали обращать внимание на работников милиции. Группа девушек и юношей облепила двух милиционеров, едва те вышли в фойе и завели бойкий разговор.
— Молодцы! — тепло произнес капитан Зафар.
— Кто? — не поняла я.
— Авторы.
— Ну уж, молодцы! — прищурилась я, не веря тому, что услышала. Капитан удивленно вскинул брови. В это время раздался третий звонок. Я взяла Зафара под руку и увела в зал, проговорив весело: — Потом, потом… Мы пришли отдыхать…
— Как хотите, — подчинился капитан.
Минуты казались часами. Я с трудом досмотрела последнее действие — так все было обычно и просто. Преступники воровали, обманывали, убивали; работники ОБХСС искали, говорили, думали…
— Ей-богу, я не понимаю вас, ну что вы хотите? — сердился капитан Зафар.
Я не хотела вступать с ним в спор — вокруг нас были люди, которым, судя по всему, постановка «была по душе», но когда мы вышли из театра и оказались одни, я начала наступать, да так, что капитан остановился посреди улицы и о беспокойством посмотрел на меня:
— Наташа, что с вами?
— Ничего, Ульмас Зафарович, — выдержав его взгляд, засмеялась я. — Мне, кажется, я должна задать вам такой вопрос.
— Да нет, я серьезно. Вы заметили, зрители тепло встретили пьесу.
— Не трудно догадаться — почему.
— Я не догадываюсь.
— Каждое новое событие вызывает интерес.
— Только поэтому?
— Да.
— Вы слишком жестоки.
— Я высказываю свое мнение.
— Послушайте, ну зачем вы так? Пьеса — своевременная… Образы работников милиции сделаны правильно… Комиссар получился настоящий…
— В самом деле? Впрочем, у него внушительная комплекция.