— Наташа!..
Я перебила — упрямство капитана начинало меня злить:
— Пьеса своевременная, вы правы… Ульмас Зафарович, скажите, вы такой же, как и они?.. Почему вы унижаете себя? Вам понравился образ комиссара милиции? Неправда! Это не образ! Что он делает?.. Выслушивает подчиненных, говорит, что такое хорошо и что такое плохо, — кому нужен такой руководитель?.. Сознайтесь, вам больше понравились образы преступников. — Я потянула его вперед, он котел остановиться и возразить. — Да-да, образы преступников сделаны ярче. Они переживают, борются, живут…
— Странно, — пожал плечами Зафар.
Мы подошли к трамвайной остановке.
— Я рада, что вы согласились со мной,
— С вами?.. Конечно, конечно, вы… — Он вдруг зябко поежился, указав на трамвай, выходивший из-за поворота улицы: — Ваш?
Я взглянула ему в глаза — они были задумчивы и грустны. Подумала: «Неужели?»
— До свидания, Ульмас Зафарович.
— Вы хотите ехать одна?
— Уже поздно, идите отдыхать.
— У меня завтра выходной,
— Все равно — идите!
— До свидания.
Он пожал мне руку и помог зайти в трамвай. Сев к окну, я кивнула ему головой. «Спокойной ночи», — сказал он, «Угу», — ответила я.
Неужели?.. Да нет, не может быть!..
— …Наташа, ты — дьявол!
Чьи это слова? Ах, Бориса. Кажется, я спросила:
— Почему?
— Ты красива, — ответил он,
— Причем же здесь дьявол?
— Дьявол — бог.
— Не понимаю. Он поцеловал меня:
— Боги красивы…
Чудак… Все-таки неужели?..
— Кто? Капитан Зафар? Ну, он никогда не женится,
— Не верю.
— Капитан мой друг…
Опять чьи-то слова?.. Дежурного Глыбы и милиционера Каримова. Ну да, они позавчера говорили о капитане. Я невольно узнала эту… зафаровскую тайну.
— Так, как же?.. Я ошиблась?…
…У театра оперы и балета в трамвай вошел мужчина средних лет и сел напротив меня. На нем были узкие синие брюки, клетчатый пиджак и желтые туфли на микропористой подошве. Подавая кондуктору деньги, он большим и средним пальцами левой руки потрогал галстук и посмотрел на меня. Я успела заметить, что у него очень синие глаза и у правого виска родинка, величиной со спичечную головку.
В открытое окно дул резкий ветер, я встала, чтобы переменить место.
— Позвольте, я закрою окно, — предложил мужчина в клетчатом пиджаке.
Меня это почему-то рассмешило.
— Не позволю, — весело отозвалась я, однако отошла в сторону.
Незнакомец закрыл окно, пригласил меня сесть.
— Будьте как дома.
— Спасибо.
На госпитальном рынке в трамвай, громко разговаривая, ввалились парни. Разделившись на две группы, они заполнили обе площадки и оглядели пассажиров — в вагоне было человек двадцать.
Я стала наблюдать за тремя подростками, которые окружили девушку. Мне говорили, что в городе бывают случаи, когда преступники врываются в трамвай и открыто грабят пассажиров. По тому, как парни вели себя сейчас, не трудно было догадаться о их намерениях.
— Какое безобразие, — трагически сказала я.
— Вы правы, — тихо отозвался мужчина в клетчатом пиджаке.
— Что же нам делать? — спросила я.
— Молчать!
Это было ужасно. Я повернулась к старику, сидевшему на противоположной стороне вагона, встретилась с ним взглядом, старик будто говорил «Что же вы сидите? Встаньте!! Выручайте девушку». Ему было лет восемьдесят. Его наверное, не тронули бы грабители, но он тоже молчал.
Девушка сопротивлялась:
— Да что вы! Это подарок отца!
Она не боялась своего голоса. Значит, все, кто сидел и молчал, делая вид, что ничего особенного не происходит» были трусы?
— Господи, да что же это такое?
По-видимому, грабители силой стаскивали с руки девушки кольцо.
Я больше не могла сидеть.
— Гражданин, — обратилась я к мужчине в клетчатом пиджаке, — пойдемте к ней!
— К кому? — захлебнулся он.
— К девушке! — крикнула я.
— Опомнитесь! Эти шакалы превратят вас в шашлык!
Бросив на колени мужчине свою сумочку, я соскочила со скамьи и подбежала к парням. Они уже сняли кольцо и готовились к выходу. Самый высокий — рыжий, с длинными ушами и косматым чубом — подтолкнул в бок своего товарища и что-то сказал ему на ухо. Тот вскинул голову и громко захохотал.
— Ничего бабенка, аппетитная, — проговорил высокий, бесцеремонно рассматривая меня.
— Думаю, что на компанию хватило бы, — скривил губы третий.
Парни угрожали, я чувствовала это, но не отступала. Я потребовала, чтобы они возвратили девушке кольцо, тогда высокий шагнул ко мне и жестко сказал: