Потом мы молчали. Подполковник, задумавшись, перебирал разноцветные карандаши, которые веером торчали из металлического стакана. Я глядела на стол, заваленный бумагами и папками, вспоминала о прошлом. Мне пришли на ум слова, сказанные Алексеем: «Такие, как майор, строят коммунизм!»
Разговор о Борисе возник неожиданно.
В кабинет вошел мужчина в защитном полувоенном костюме.
— Что-нибудь случилось, Теша Якубович? — взглянул на него подполковник.
Вошедший одернул китель, бросил на меня недоверчивый взгляд: у него были раскосые глаза и широкие взъерошенные брови.
— Вы не знакомы? Простите, — сказал Розыков. Назвав мою фамилию, он указал на мужчину: — Оперуполномоченный Курбанов… Ты еще встретишься с ним… Итак, товарищ лейтенант?
Курбанов доложил:
— Преступление совершено одними и теми же людьми!
— Это мне известно, — вспылил Розыков. — Вы обязаны установить, кто совершает эти преступления! У вас имеются все возможности, чтобы выполнить это.
— Мы сделали все, что от нас зависело.
— Сделали, — передразнил Розыков. — Эти бандиты ограбили несколько человек. Вы знаете, где и в какое время они действуют, и хлопаете ушами. Мне, кажется, что женщина, предотвратившая вчера грабеж, энергичнее вас! Она не побоялась преступников. — Подполковник сдвинул брови. — Если нужно, возьмите еще оперативников и усильте наблюдение за всеми трамваями города. Я не хочу, чтобы комиссар вторично говорил мне о грабителях. Вы должны сегодня же знать о них все!.. Ясно?
— Ясно, товарищ подполковник!
— Идите!
Оперуполномоченный вышел, выдохнув на ходу: «Слушаюсь!».
— Якуб Розыкович, — видя, что подполковник задумался, несмело спросила я, — скажите, где находятся Бахтияр и Абдулла Шариповы?
— Абдулла демобилизовался из армии и живет где-то в Казахстане, а Бахтияр — расстрелян!
— Не может ли во главе грабителей, о которых вы только что говорили, стоять кто-нибудь из группы Скорпиона? Алехин или Лещинский?
— Ты думаешь, они способны возглавить группы грабителей? — Розыков подошел ко мне. — Постой, постой, ты что-то скрываешь! Кто тебе сказал, что Алехин и Лещинский в Ташкенте?
— Никто… Я вчера видела… Бориса.
— Вострикова?
— Да.
— Где?
— В трамвае.
— Одного?
— С грабителями.
— Рассказывай.
Я рассказала о встрече в трамвае.
— Значит, та женщина… — Розыков рванулся к столику, на котором стояли телефоны, видимо собираясь позвонить, но на ходу передумал и снова возвратился ко мне, сел напротив, заговорил громко: — Кто вы такая, я вас спрашиваю? Какого дьявола вы молчали до сих пор? Почему не сообщили обо всем ночью? Вы — работник милиции, ваш долг — вы слышите? — ваш до-олг бороться… — Он выпрямился. — Девчонка!..
— Якуб Розыкович!..
— Что — Якуб Розыкович?!. Эх, вы!..
— Товарищ подполковник…
— Наташа… — Розыков взял меня за плечи и повернул к себе. В его глазах светились ласковые огоньки. Он улыбался. — Ты не поняла меня, Наташа…
У меня дрогнули губы:
— Простите, Якуб Розыкович…
Через час машина Розыкова доставила меня в отдел милиции.
Капитан Зафар, который стоял в это время у подъезда, заметил, что я «иду в гору».
— Приехать на машине начальника уголовного розыска, — сказал он, — все равно, что видеть себя на его месте.
Я боялась, как бы капитан не поинтересовался, каким образом его вчерашняя спутница очутилась в розыковской машине. Ведь пришлось бы рассказать о том, что произошло в трамвае, а это могло вызвать у работников отдела ненужный интерес к новому следователю. Поэтому я ответила шуткой и торопливо вышла в коридор.
Здесь меня ожидал не очень-то приятный сюрприз. Я встретила мужчину, который вчера в трамвае посоветовал мне молчать.
— Здравствуйте, — поняв, что не смогу удержаться, чтобы не нагрубить, жестко произнесла я.
— Здравствуйте… Это вы, — пряча глаза, шепотом проговорил он. — Вот не думал…
— Это все, что вы хотели мне сказать?
— Нет… Я пришел… Я должен… — Ему трудно было говорить. Может быть, он понял, что поступил скверно, не по совести, что те, кто был в трамвае, не забудут его «бабьей» трусости. — Извините, пожалуйста… Вы совершили подвиг… Хорошо, что судьба снова свела нас…
Я все еще не могла успокоиться:
— Больше вы ничего не добавите?
— У вас каменное сердце, ей-богу, — мужчина отыскал глазами урну и бросил в нее смятую папиросу. — Я знаю одного из бандитов… Дежурный сказал, что доложит о моем показании начальнику отдела…