— Вы нам ничего не скажете? — поинтересовался полковник.
— Нет.
— Товарищ Исмаилов, — постучал Розыков карандашом по столу, — займитесь поисками преступников. У вас имеются кое-какие улики — опирайтесь на них. Свою гипотезу пока отбросьте… Ты знаешь, — дружески посоветовал он, — в нашем деле нет ничего вреднее гипотез: они могут вывести на ложный путь. Потом колдуй. Для нас ясно одно: произошла кража. Кто преступник — пока неизвестно. Сестер надо допросить, но осторожно… Уйгуна вызовете ко мне… В общем, действуйте!..
Офицеры встали. Меня и Наташу полковник попросил остаться. Он внезапно изменился. С его круглого мускулистого лица исчезли морщины. Две глубокие складки темневшие над переносицей, стали едва заметными. В глазах засветились теплые огоньки.
— Так о чем же вы хотите писать? — после продолжительной паузы спросил меня полковник.
Я вытянулся: служба в армии приучила меня к дисциплине.
— Разрешите написать о «Деле Рахмановых»?
— Дело еще не закончено, возьмите что-нибудь другое, — улыбнулся полковник.
— Мне бы хотелось именно это, — повторил я.
— Ну что ж, не возражаю, — серьезно сказал он. — Я говорил о вас майору Исмаилову. Зайдите к нему через неделю.
— Через неделю? — искренне огорчился я.
— Якуб Розыкович, разрешите ему участвовать в розыске преступников? — встала рядом со мной Наташа.
— Это опасно, — задумался полковник. — Впрочем, — оживился он тут же, — игра стоит свеч. О милиции надо писать правду. Идите к майору и скажите, что я включил вас в оперативную группу.
— Благодарю вас, — обрадовался я. — До свидания.
Розыков протянул руку:
— Всего хорошего.
Уже за порогом кабинета я услышал слова полковника:
— Ну, а с вами, товарищ лейтенант, у меня будет такой разговор…
Майор Исмаилов поднял телефонную трубку:
— Дайте гараж… Говорит Исмаилов… Пришлите к подъезду машину… Так, та-ак, значит, вы — журналист! — Он посмотрел на меня. — Хорошо… Ты увидишь, как мы закончим это дело. Можно такую вещицу написать, что ахнешь. В историю войдешь. Милиция, брат, не спит.
Я сказал, что постараюсь сделать все, что от меня зависит.
— Только ты, — поднял палец майор, — пиши объективно, не копайся в недостатках, это ни к чему. Надо прививать у граждан любовь к милиции. Сделай так, чтобы, прочитав твою книгу, можно было сказать: «Вот люди!..» Ты меня понял? — Он пустил в потолок кольцо дыма. — У нас не каждый сможет работать. Тут, брат, нужны смелость и ум… Иногда бывают такие дела, что голова трещит. Уравнение со многими неизвестными… С математикой знаком?
В машине, в которой мы вскоре ехали по городу, майор достал позолоченный портсигар, закурил, потом подмигнув мне, зачем-то переложил из кармана в карман пистолет. Я отодвинулся к дверце и посмотрел в боковое окно. Мне хотелось посидеть молча, освоиться с новыми для меня ощущениями.
— Сейчас ты поймешь, что значит допрос, — громко сказал Исмаилов. — Я буду говорить с сестрами. Они у меня вот тут, — показал он на папку, которую держал на коленях — Так поверну дело, что все сразу станет ясным…
— Скажите, — спросил я, — почему Уйгун поступил так легкомысленно? Ведь он знал, что государственные ценности нельзя хранить дома!
— Один человек об этом говорит так, — повернулся ко мне майор. — Уйгун сделал это, чтобы дать возможность своим близким овладеть золотом… Неплохо придумано, не правда ли?.. Что ты об этом скажешь?
— Вы имеете в виду предположение капитана Зафара?
— Разве ты с ним знаком?
— Мне о нем рассказывала Бельская.
— Наташа. — В голосе майора я уловил теплоту. — Ты — журналист… Прикинь, мог ли Уйгун сделать это?
— Не знаю, — искренне сказал я.
— Не мог, — ответил майор. — За вещи, полученные со склада, отвечает он и никто больше! Если золото не найдется — ему придется сесть за решетку.
— Тогда, может быть, надо проверить Шермата?
— Уже проверяем… Этот человек у многих вызывает подозрение. — Майор выглянул в окно. — Как говорят: время покажет, кто прав, кто виноват… Сейчас Кумрихон сообщит нам кое-что…
Мы сидели в большой светлой комнате. Майор, постукивая мундштуком папиросы по столу, неторопливо задавал вопросы. Сестры отвечали живо, обмениваясь дружескими взглядами, словно перед ними был не представитель уголовного розыска, а старый знакомый, друг семьи.
«Ничего у него не выйдет, — думал я о майоре. — Кто решится воровать вещи в собственном доме? Притом, вещи, принадлежащие собственному брату и за которые ему придется отвечать».