Сибил услышала шаги Хетти по коридору, затем – побрякивание вставляемого в скважину ключа. Она отпустила ручку серинета, и звук замер на высокой, визгливой ноте.
Вошедшая девушка стянула с головы шерстяную, присыпанную снегом шапочку и скинула темно-синий плащ. Хетти также принадлежала к числу подопечных миссис Уинтерхолтер. Ширококостая хриплоголосая брюнетка, она многовато пила, однако дома вела себя вполне пристойно и, самое главное, никогда не обижала Тоби.
Сибил вынула и уложила в гнездо железную, с фарфоровым набалдашником ручку дешевенького серинета, захлопнула исцарапанную крышку.
– Я тут репетировала. Миссис Уинтерхолтер хочет, чтобы я пела в следующий четверг.
– Черт бы ее побрал, эту старую потаскуху, – сочувственно откликнулась Хетти. – А я-то думала, у тебя свидание с мистером Ч. Или с мистером К.?
Хетти потопала ногами перед маленьким узким камином, чтобы согреться, и вдруг заметила россыпь обувных и шляпных коробок от «Аарона и сына».
– Ну ты вообще! – Ее губы изогнулись в широкой, чуть завистливой улыбке. – Это что, новый ухажер? Ну и прушница же ты, Сибил Джонс!
– Возможно.
Сибил глотнула укрепляющей лимонной настойки и чуть запрокинула голову, чтобы горло отдохнуло.
– А ведь небось старуха не в курсе? – подмигнула Хетти.
Сибил с улыбкой покачала головой. Эта не проговорится.
– Ты знаешь чего-нибудь о Техасе?
– Страна в Америке, – не задумываясь, отрапортовала Хетти. – Принадлежит французам, да?
– Ты путаешь с Мексикой. Хочешь сходить на кинотропическое шоу? Бывший президент Техаса выступает с лекцией. У меня есть билеты, бесплатно.
– Когда?
– В субботу.
– Я в этот день танцую, – погрустнела Хетти. – Может, Мэнди сходит? – Она подышала на озябшие пальцы. – Попозже зайдет один мой друг, тебе ведь это не помешает, правда?
– Нисколько, – ответила Сибил.
У миссис Уинтерхолтер было строгое правило, запрещавшее девушкам принимать мужчин в своей комнате. Хетти сплошь и рядом игнорировала это правило, буквально напрашиваясь на неприятности – домовладелец терпит-терпит, а потом возьмет и настучит. Поскольку миссис Уинтерхолтер предпочитала вносить плату за комнаты непосредственно домовладельцу, мистеру Кэрнзу, Сибил почти не случалось с ним говорить, тем более с его женой, угрюмой, толстоногой особой, чьи шляпки могли довести неподготовленного человека до обморока. Кэрнз и его жена никогда не стучали на Хетти, непонятно почему, ведь комната Хетти располагалась стенка в стенку с их спальней, а Хетти особо себя не сдерживала, когда приводила домой мужчин, по большей части – иностранных дипломатов, людей со странным выговором и, судя по звукам за стеной, еще более странными наклонностями.
– Да ты пой, если хочешь, – сказала Хетти, опускаясь на колени перед потухающим камином. – У тебя прекрасный голос. Такой талант нельзя зарывать в землю.
Мелко дрожа от холода, она принялась по одному подкладывать в камин куски угля. В комнату забрался сквозняк – должно быть, через растрескавшийся переплет одного из забитых окон, – и на какой-то миг Сибил ясно почувствовала присутствие рядом чего-то чуждого. Словно чьи-то глаза холодно следят за ней из нездешних сфер. Она подумала о мертвом отце. «Ставь голос, Сибил. Учись говорить. Это единственное наше оружие», – говорил он ей. И это – за несколько дней до ареста, когда уже стало понятно, что радикалы вновь победили, – понятно всем, кроме Уолтера Джерарда. Даже она видела с ужасающей ясностью всю бесповоротность отцовского поражения. Его идеалы обречены на забвение – не отложены до лучших времен, а напрочь вычеркнуты из истории, они будут раздавлены, многократно перемолоты, как дворняжка, угодившая под грохочущие колеса поезда. «Учись говорить, Сибил. Это единственное наше оружие…»
– Почитаешь? – спросила Хетти. – А я заварю чай.
– Хорошо.
В их с Хетти пестрой беспорядочной жизни чтение вслух было одним из тех мелких ритуалов, которые заменяли им домашний уют. Сибил взяла со стола последний номер «Иллюстрейтед Лондон Ньюс», расположила свой кринолин в скрипучем, пахнущем сыростью кресле и начала прямо с передовицы. Опять динозавры.
Судя по всему, радикалы совсем сдвинулись на этих своих динозаврах. Газета напечатала гравюру с изображением экспедиции лорда Дарвина: семеро мужчин во главе с самим лордом, не поленившимся съездить в Тюрингию и спуститься в шахту, уставились на какую-то штуку, торчащую из каменного угля в самом конце забоя. Сибил прочла вслух заголовок, показала Хетти картинку. Кость. Эта самая, которая в угле, штука оказалась чудовищной, с человека размером, костью. Сибил передернуло. Перевернув страницу, она наткнулась на следующую иллюстрацию – как могло бы выглядеть это существо в жизни, с точки зрения газетного художника: чудовище с двойным рядом треугольных, вроде как у пилы, зубцов вдоль горбатого хребта. Огромное, как слон, а злобная, отвратительная головка не больше собачьей.