Им открывались возделанные поля, грандиозные виды, и даже встретилось заведение, предоставлявшее в распоряжение туристов дельтапланы и ультралайты, сверхлегкие самолеты. За все время их маленький «Фокус» не больше десяти раз выскакивал с асфальта на придорожный гравий при особенно резких поворотах. И всего лишь три из этих случаев грозили верной смертью, поскольку ограждения, то появлявшиеся, то исчезавшие на протяжении всего подъема, именно в этих местах почему-то отсутствовали.
В конце концов, наблюдая за тем, как ловко, именно в нужный момент молодая женщина переключает скорость, тормозит или жмет на газ, Курт пришел к выводу, что она — отличный водитель. Ясно, что дело свое Катерина знала, а на этом подъеме, похоже, просто решила проверить его нервы.
Остин решил не реагировать и, открыв люк в крыше машины, небрежно заметил, что долина смотрится особенно шикарно, когда между ней и ними практически ничего нет.
— Нравится? — спросила Катерина.
— Нет слов. Вы только какую-нибудь корову не сбейте.
Отсутствие желаемой реакции, похоже, лишь еще сильнее ее раззадорило. Курт же едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.
Теперь, сидя за столом и любуясь скатывающимся за остров и опускающимся в океан солнцем, они получили, наконец, возможность сделать заказ. Катерина уступила это право Курту, и он выбрал фирменное здешнее блюдо: Bacalhau — Gomes de S, соленую португальскую треску с ароматным кассеролем[10] и свежими, выращенными здесь же, на острове, овощами.
Остин пробежал глазами перечень вин и, хотя в нем значились названия отличных французских и испанских напитков, подумал, что к местному блюду лучше всего подойдет местное же вино. Его производили на Азорах с шестнадцатого века, и некоторые сорта считались очень хорошими. Большую часть винограда, как ему говорили, здесь до сих пор собирали вручную. Не оценить столь нелегкий труд было бы непростительно.
— Мы возьмем бутылку «Террас де Лава», — сказал он, останавливаясь на белом — к рыбе.
Сидевшая напротив Катерина одобрительно кивнула.
— А вот с десертом определюсь я, — сказала она с хитроватой улыбкой торговца, получившего лучшую часть сделки.
Курт улыбнулся в ответ.
— Вполне справедливо.
Предположив, что узнает ее секрет не раньше, чем к концу десерта, он счел за лучшее сменить тему.
— Так вы здесь по поручению вашего правительства.
Катерина посмотрела на него немного раздраженно.
— Вы так говорите, словно в этом скрывается что-то плохое. Как будто вы сами здесь не по поручению вашего правительства.
— Вообще-то нет. Мы с Джо здесь ради участия в состязаниях. По просьбе испанских и португальских властей. Так сказать, ради сохранения мира между ними.
— Большая разница, — сказала Катерина, пробуя закуску. — По-моему, когда у них случился последний спор, папе римскому, чтобы его урегулировать, пришлось проводить линию раздела через весь мир.
Курт рассмеялся:
— У нас, к сожалению, такой власти нет.
Принесли вино. Он сделал глоток и одобрительно кивнул.
— Так зачем вас сюда отправили?
— Думала, вы будете потактичнее.
— Это не мой стиль.
— Я работаю на Академию наук, — объяснила Катерина. — Разумеется, они заинтересованы в этом открытии. У здешней скалы мощное магнитное поле. Полагают, что здесь затонули десятки судов. Кто бы не заинтересовался?
Объяснение звучало достаточно правдиво, хотя объясняло далеко не все ее поступки.
— Предположений о том, что все эти обломки утащило на дно магнитное поле, я не слышал. Другое дело, что после утопления они все постепенно стягивались в одно место под влиянием как течения, так и магнитного поля.
— Да, знаю. Но разве не романтичнее представлять это место как обиталище сирен из древних мифов?
— Романтичнее, конечно. Но и дальше от правды.
В глазах молодой женщины запрыгали чертики.
— Уверены? Как-никак, именно в этой части океана корабли и самолеты терпят бедствие чаще, чем где-либо еще.
Прежде чем Курт успел ответить, она принялась загибать пальцы.
— В 1880 году где-то в этих местах ушло под воду английское военное судно «Аталанта». Выжившие рассказывали о приступах тошноты, головокружении и о странных видениях. Видения впоследствии назвали галлюцинациями, а случившееся объяснили вспышкой желтой лихорадки. Но поскольку шел 1880 год, и диагноз поставили по прошествии некоторого времени, точных обстоятельств случившегося никто не знает.