— И он приказал вам убедить меня взглянуть на это? — удивленно спросила Гаме.
Доктор Смит кивнул.
— Вы же знаете Дирка. Когда надо что-то сделать…
Впервые за все время Гаме по-настоящему разозлилась на Дирка Питта, хотя и понимала, что он прав. Чтобы найти виновников случившегося, требовалось для начала вычислить, кто и почему хотел утопить корабль.
— Хорошо, — она постаралась успокоиться — чувства сейчас только мешали. — С чего начнем?
Доктор подвел ее к микроскопу.
— Посмотрите на образцы пластика.
Гаме наклонилась, прильнула к окуляру и поморгала.
— Это стружки, — и немного помолчав, добавила: — А почему они разного цвета?
— Там было два вида пластика. Мы полагаем, это какой-то контейнер. Темный пластик намного тверже и плотнее, тот, что посветлее — из более легкого материала.
Гаме изучила оба. Странно, но темный пластик казался деформированным. Цвет местами как будто вихрился, и на самом материале были видны искажения.
— Впечатление такое, что темный пластик плавился. А вот светлый никакому воздействию не подвергался.
— Вот и я так подумал.
— Похоже, это задняя сторона, — сказала она, отрываясь от окуляра. — Светлый пластик должен иметь меньшую температуру плавления, и даже при одинаковой температуре должен обладать меньшей способностью поглощать тепло без деформации, потому что в нем меньше материала, который служил бы теплоотводом.
— Очень хорошо, миссис Траут. Уверены, что не хотите поработать в лаборатории?
— После всего случившегося я, может быть, вообще из нее не выйду.
Доктор улыбнулся, и вокруг глаз проступили сеточки морщинок.
— Вижу, образец ткани вы приберегаете напоследок, — заметила Гаме.
— Потому что он самый интересный.
Она потянулась за образцом.
— Можно?
— Конечно.
Гаме снова приникла к окуляру. Увеличила изображение. Потом еще. Перед ней определенно были какие-то клеточные структуры, вот только выглядели они как-то… не так.
— И что здесь случилось?
— Вы же эксперт по морской биологии, вы мне и скажите.
Гаме подстроила резкость и еще раз рассмотрела образец.
— Клетки справа — это клетки кожи. Выглядят они по большей части нормально. Но вот клетки слева…
— Перед вами двухдюймовый срез человеческого бедра. Клетки справа — поверхностные. Те, что слева, — более глубокие, мышечные.
— Да. Только выглядят странно. Как будто взорвались изнутри.
— Так и есть, — подтвердил доктор Смит. — Чем глубже, тем сильнее разрушения. Самый верхний слой эпидермиса не показывает никаких разрушений.
— Как насчет химического ожога? — спросила Гаме, внимательно рассматривая разрушенные клетки. — Может быть, что-то просочилось, а потом произошла реакция.
— Никаких следов не обнаружено. К тому же любое химическое вещество, достаточно сильное, чтобы натворить вот такое, обязательно разрушило бы и кожу. Вам на руку когда-нибудь попадал сильный отбеливатель?
— Хорошо. Но что еще могло сделать такое?
— Что могло совершить все это? Ответ на этот вопрос нам придется искать самим.
Гаме выпрямилась и посмотрела на Смита.
— Одна причина. Три события.
— Если вы думаете, что здесь что-то одно…
Мысли уже бежали, но не безнадежными кругами, как было в палате, когда она сидела над Полом, а неслись вперед. Гаме почти физически ощущала, как проснулись и вспыхнули, один за другим, как огоньки на темной офисной высотке, синапсы.
— Похоже на термальные повреждения. Но высокая температура или огонь более всего повредили бы поверхностный слой.
— Вот именно. Поэтому-то наш эпидермический слой — это мертвые кожные клетки. Пусть даже тонкий и слабый, он служит скорлупой, удерживающей в организме влагу и не пропускающий постороннее извне.
Она повернулась к микроскопу и еще раз посмотрела на клетки. Мысленно вернулась к пластиковым стружкам под другим микроскопом. Что могло деформировать плотный, тяжелый пластик и при этом не расплавить пластик более легкий; оставить углеродистые следы на металле, как будто его сваривали дуговой сваркой; разорвать изнутри человеческие ткани?
Гаме снова подняла голову от микроскопа.
— Миссис Нордегрун говорила Курту, что у нее были галлюцинации.
Доктор Смит просмотрел записи.
— Она сообщила Остину, что видела звезды перед глазами. Вот ее слова: «Не подумайте, что я рехнулась, но у меня перед глазами как будто взорвался миниатюрный фейерверк. Я решила, что вижу что-то, но, когда зажмурилась, эти искры остались».