Зволянский сидел тихо как мышка. Втайне радуясь, что такие орлы служат в его Департаменте, а не в Министерстве юстиции, к которому относились судебные следователи. Бурцов испытывал противоположные чувства: все-таки сам занимается расследованием преступлений, хоть и раскрытых. И вдруг – такая прыть. Кто бы мог подумать…
– Хороший урок, господин Ванзаров, – сказал он. – Пожалуй, пора браться за Сократа. Есть что добавить?
– Сверчков стрелял из вашего револьвера.
– А это как узнали?
– Судя по вашему рассказу, у юноши случился внезапный порыв, – ответил Ванзаров. – В оружейный магазин не побежал. Так как он ваш помощник, вероятно, вы дали ему почистить свой револьвер. Сверчков почистил и оставил в столе. Откуда и достал…
– Ого! – вырвалось у Зволянского.
– Может, скажете, куда я его послал? – спросил Бурцов не слишком радушно.
– Нет, не скажу, – ответил Ванзаров, чтобы совсем не расстроить следователя, который наверняка будет принимать у него дело для суда.
Предел возможностей логики внес некоторое успокоение в душу Бурцова.
– Хоть на этом спасибо, – сказал он. – В таком случае кратко опишу ситуацию…
Последнее время в столице снова появились кружки спиритизма. Чем они занимались на самом деле, было не ясно. По некоторым признакам спиритизм мог оказаться небесполезным при раскрытии уголовных дел. Для выяснения этого и был направлен Сверчков. Негласно, разумеется. Нечто подобное Ванзаров ожидал.
– В какой кружок направили Сверчкова?
– Самый авторитетный: при журнале «Ребус», – ответил Бурцов.
В младших классах гимназии юный Ванзаров беззаветно увлекался «Ребусом». И не было журнала лучше. В нем печатали загадки, шарады, анаграммы и занимательные ребусы, за разгадкой которых были проведены многие часы скучных уроков. Но постепенно в журнале становилось все меньше умного развлечения, а все больше ерунды. Пока спиритизм не вытеснил ребусы окончательно. Ванзаров перестал покупать по воскресеньям свежие выпуски, посчитав смену редакционного направления предательством разума. А много лет спустя в рассказе Чехова он прочел, как черт, явившийся пьяному, сообщает, что некоторые черти поступили на службу в журнал «Ребус»[7], и немного взгрустнул: какой журнал загубили. В общем, у Ванзарова к «Ребусу» был личный неоплаченный счет. Но чем оплатишь разбитую детскую мечту?..
– Кто ввел его в кружок? – не вдаваясь в личные подробности, спросил он.
– Доктор Погорельский, – поспешно ответил Зволянский. – Достойный человек, оказывает нам услуги…
– Господин Бурцов, что именно поручили Сверчкову?
– Выяснить, может спиритизм указывать на виновного или нет.
– А вы как полагаете? – спросил Ванзаров, не удержав язык за зубами. Что случалось с ним в самый неподходящий момент. Язык Ванзарова вел себя как ему вздумается. Чем навлекал на хозяина порой ненужные хлопоты.
Бурцов нахмурился. Хоть статуе нахмуриться трудновато.
– Интерес практический: на сеансе можно узнать имя убийцы или причину смерти жертвы. Никакой мистики.
Не надо было спрашивать, каким образом добытые сведения судебный следователь представит в суде. Ванзаров и так позволил себе лишнего. Но похвалить идею со спиритизмом не мог. Хорошо хоть Лебедев не слышит…
– Что требуется от меня?
– Мне нужно знать причину поступка Сверчкова, – ответил Бурцов. – Настоящую причину. Прошу заняться срочно. Приложить все усилия… Включая вашу логику… Делайте что хотите, но разберитесь с этим…
– Господин Шереметьевский согласился не утруждать вас ничем иным, пока не закончите дело, – сообщил Зволянский с таким пафосом, будто повысил жалованье. Неужели не понимает, что этим разозлил начальника сыска, и так не слишком жалующего сыскной талант.
– Надеюсь, вы понимаете, что дело сугубо конфиденциальное, – добавил Бурцов.
Ванзаров понимал. Он спросил адрес Сверчкова и обещал сделать все, что сможет.
Когда дверь кабинета за ним закрылась, Зволянский спрятал начальственное радушие и глянул на Бурцова. Он не скрывал, что недоволен происшедшим.