Я не понимал, почему майор говорит это и, похоже, хочет, чтобы сказанное было записано. Мы только что выяснили, что я приехал для оценки системы управления системами ядерного оружия по заданию главнокомандующего вооруженными силами США в тихоокеанском регионе адмирала Фелта, а он твердит, что фактически чувствует себя вправе, руководствуясь фундаментальными принципами войны, нарушать конкретные и прямые инструкции CINCPAC. Для меня не было неожиданностью, что полевой командир может вести себя подобным образом в определенных ситуациях. Именно это предчувствие и привело меня в Корею. Но я совершенно не ожидал, что командир уже обдумал такое решение и будет так откровенно говорить о своей готовности не подчиняться приказам из штаб-квартиры.
Эти приказы, в конце концов, не были чем-то сумасбродным. Их отдали базе Кунсан из-за ее близости к вражеской территории и радарам. Неожиданный подъем эскадрильи в воздух может быть обнаружен и интерпретирован коммунистами как сигнал неминуемого нападения. (В реальности, с учетом дальнейшего рассказа майора, враг был не таким глупым, чтобы подумать именно так.) Таким образом, существовала серьезная причина держать самолеты строго под контролем более высокой инстанции независимо от того, нарушает это принципы войны или нет.
Но я не реагировал на выступление майора. Мне хотелось узнать, какие условия могли заставить его поднять самолеты в воздух. Я поинтересовался, как бы он воспринял внезапное отсутствие связи во время острого кризиса (вроде кризиса в Тайваньском проливе год назад). Он сказал, что это «вполне могло» заставить его дать команду на взлет без приказа сверху.
И вновь это не было чем-то удивительным или чем-то таким, чего не могло произойти на других базах, где не подразумевалось нарушение директив. Так было даже в эру, когда отсутствие связи в результате естественных помех считалось обычным явлением. Атмосферные помехи нарушали высокочастотную связь практически ежедневно по всему тихоокеанскому региону: примерно раз в день в Кунсане, как сказал мне майор. Даже подводные кабели связи с Японией бывало повреждались траулерами. Во время одного реального кризиса все виды связи между NORAD и системой дальнего обнаружения баллистических ракет одновременно вышли из строя, насколько я помню, из-за лесного пожара, уничтожившего наземные линии на одном конце континента, и землетрясения, повредившего коммуникации на другом конце.
Как бы то ни было, командиры и штабные офицеры говорили мне, что неожиданное нарушение связи во время кризиса всегда считается очень тревожным знаком, требующим перехода на высокий уровень готовности и, возможно, подъема в воздух части самолетов. Таким образом, ответ майора ничем не отличался от ответов на других базах. Он просто не признавал, что его директивы, которые отличались от директив на других базах, спущены ему во избежание опрометчивых действий.
Ну а как вы отнесетесь к сообщению о ядерном взрыве где-нибудь в западной части тихоокеанского региона? По его словам, этого было бы более чем достаточно. В этом случае он не стал бы ждать приказа.
Теперь большой вопрос. Я спросил, что, по его мнению, произошло бы, если бы он отдал приказ на взлет. Майор ответил: «Вы ведь знаете содержание приказов. Самолеты отправились бы в район выжидания и стали бы кружить там до получения дальнейших приказов. Они могут кружить около часа, и после этого запасов топлива у них хватит для достижения цели или возвращения на базу. Если не будет команды на выполнение боевого задания, они должны вернуться. У них такие приказы».
До этого он говорил мне, что у самолетов в районе выжидания не будет связи с базой. Если их подняли в воздух в рамках тревоги на всем театре военных действий, то в районе выжидания должен находиться самолет управления с другой базы, имеющий более мощные средства связи. А самолеты, поднятые в воздух только по его приказу, будут кружить в районе выжидания сами по себе, не имея возможности связаться с кем-либо.
Я спросил: «Ну а что дальше?»
«Если они не получат приказа выполнить боевое задание? Думаю, они вернутся назад, – сказал майор и добавил: – Большинство из них».
Последние три слова дошли до меня не сразу, поскольку до того, как он произнес их, мой мозг буквально разрывался. Хотя внешне я оставался бесстрастным, внутренний голос кричал: «Думаю? Ты думаешь, что они вернутся назад?!»
И это их командир, тот, кто отдает им приказы, человек, который отвечает за их подготовку и дисциплину! Пока я приходил в себя от такого ответа, последние слова «большинство из них» звучали у меня в ушах.