— Ну вот теперь это и мне стало ясно, — сказал Юрий: — хотя явились другие вопросы, но об этом после… Так вот такие машины установлены Джозефом Эликоттом на одном из островов вдоль береговой полосы у бухты Памлико, в этих неприветливых водах Северной Каролины.
— Но какой же гигантской мощности должны быть эти установки, чтобы посылать колебания такой огромной силы на несколько сот километров? — спросил я.
— Да, не даром же этот денежный мешок всадил в эти работы половину своего состояния.
— Нет, меня удивляет другое, — возразил Сергей Павлович: — ведь если это так, то такой психической эпидемией должно быть поражено все пространство от места установки машин до крайнего пункта, ослабевая постепенно по мере удаления от центра; здесь же охвачены ею небольшие, вполне определенные, довольно резко очерченные районы, отделенные от источника волн именно сотнями километров.
— Этого я тоже объяснить вам точно не сумею. Но в общем дело сводится к тому, что при помощи направляющих зеркал эти излучения устремляются не прямо по земной поверхности, а более или менее расходящимся пучком наклонно вверх и там, не знаю уже почему, отражаются, как от зеркала, и падают так же косо сверху, как с неба, на намеченный пункт.
— Вот в чем дело, — оживился Морев, — до этого я не додумался, и это ставило меня в тупик. То, что ты сейчас рассказал, я угадывал и даже место установки машин определил приблизительно верно, если угодно взглянуть, — он указал рукой на разостланную на столе карту. — Но вот это сбивало меня с толку. Теперь я понимаю. Трудно, конечно, сказать наверное, в чем дело, но я думаю, приблизительно можно это объяснить отражением электромагнитных волн от верхних разреженных слоев атмосферы. На этом же основано, например, явление миража. При переходе этих излучений, также как и световых, из среды более плотной в менее плотную, при некотором предельном угле наклона, луч уже не проходит насквозь, а отражается от менее плотного слоя, как от зеркала. Это явление так называемого полного внутреннего отражения. И здесь, вероятно, этот пучок волновых лучей, попадая в верхние сильно разреженные слои атмосферы, точно так же отражается от них и падает, как ты говорил, будто с неба. Таким образом и этому можно подыскать объяснение, хотя, конечно, очень гадательное. Может быть, это следует поставить в связь с нахождением в верхних слоях атмосферы твердого азота. Трудно сказать определенно.
— Все же теперь и это понятно, — сказал Юрий. — А вместе с тем я закончил то главное, на чем будет вертеться мой рассказ. Теперь, если позволите, я перейду к повествованию о моих злоключениях за это время и к той просьбе к тебе, дядя, которую ты один только можешь и должен исполнить, — и не для меня, повторяю, а для всего человечества.
Глава XII
В берлоге зверя
— Вы понимаете, — начал Юрий, — что положение мое было, в сущности говоря, отчаянным.
С плохим знанием языка, совершенно один среди сумасшедшей сутолоки этой чёртовой толчеи…
Признаться, оставшись один, после вашего отъезда, я начал раскаиваться в своей затее. Слишком уж непосильной казалась задача.
Была минута слабости, когда я хотел все бросить и ехать вслед за вами.
Но потом, когда я подумал, что могло быть там… Ну, словом, отправил к чёрту всякие колебания и решил действовать во что бы то ни стало, пока не добьюсь своего или не стану окончательно в тупик. Самое скверное было то, что у меня и руках не было никаких указаний, за которые можно было бы ухватиться, чтобы размотать этот клубок.
Единственно, что давало мне точку опоры, хотя и очень шаткую, это глубокое внутреннее убеждение, что виновником всего был Джозеф Эликотт. Доказательств не было никаких, кроме разговора его с мисс Margaret.
Но я был уверен в том, что я прав, как будто видел все случившееся собственными глазами. В конце концов это был и единственный возможный путь. Полиция оказалась бессильной; никаких других указаний не было. Я решил поставить свою игру на эту ставку и вести ее до возможного конца, пока не упрусь в стенку.
Однако я принял все меры, чтобы обеспечить успех, поскольку от меня он зависел, хотя больше всего рассчитывал на счастливый случай и на удачу.
Я начал осторожно и настойчиво собирать сведения, какие только мог, об образе жизни, характере, работах, — обо всем, что касалось Джозефа Эликотта. Это, впрочем, было нетрудно. Эликотт слишком крупная фигура. Справки эти были таковы, что утвердили меня еще более в своем мнении. О колоссальном богатстве этого человека вы уже знаете. Он был одним из главных заправил огромного нефтяного концерна, заменившего Standart Oil Company, фактический хозяин большого химического треста, охватывающего почти всю химическую промышленность на востоке; участник и фактический хозяин большой железнодорожной компании — словом, один из главных тузов Wall-Streeta. Это было общеизвестно.