Бодрящий утренний ветерок после ночной грозы хорошо приводит в чувство, дышится легко, вся пылища прибита дождем. Лужи уже впитались. Быстрой походкой, надвинув кепку на глаза, я уже хотел было проскочить сторожку, как вдруг меня окликнули:
— Вы из двадцать седьмого?
Небритое лицо почти уже деда с усищами в виде велосипедного руля выглядывало из тени небольшого окошечка на свет божий.
— Уважаемый, погодите минуточку!.. — лицо исчезло.
— Что случилось? Здрасьте… — я напрягся, всматриваясь в пустой черный квадрат: «Зачем я ему понадобился?»
Через несколько секунд застучали засовы металлической двери, и из недр сторожки вышел покрытый, казалось, пылью времен, помятый седой охранник.
— Вы же из двадцать седьмого, правильно?
Я кивнул.
— Хм, замечательно. Я чего хотел-то, наблюдали вас ночью-то этой, в грозу… Хм-м, купающегося или гуляющего просто…
Краска залила мою удивленную физиономию. К этому я не был готов. Дед продолжал:
— Вы же порядок помните, правила-то есть: ночевать в гаражах не положено, да.
Я молча слушал и краснел, как нашкодивший сопляк. Аргумент, однако: «закон есть закон». Правил я, конечно, никогда и в глаза не видывал, но знал, что такие имеются, да и врать ему было незачем. Самое неприятное, естественно, было слушать про мои водные процедуры: черт, ведь я был нагишом. Мне стало не по себе, и как-то грязно. На меня смотрели. Представляю, как он или они потешались… А не шантажировать ли он меня собрался?
— На этот раз, хм, это будет предупреждение, понимаете?..
Я все понимал. И уже сочинял историю, почему мне непременно нужно остаться в гараже. У меня просто нет другого выхода. Тактично обойдя стороной мой ночной душ, я заговорил:
— Да, правила, конечно, знаю. И более того, я полностью одобряю и поддерживаю их. Если бы все придерживались установленных правил и законов, то и в стране порядок был! Я как раз хотел на обратном пути зайти к вам — и все рассказать, и обговорить, совет может спросить: у меня сложилось крайне скверное положение. Просто непредвиденные обстоятельства. А душа неспокойна, нервничаю, сплю плохо, понимаю, как вас подставить могу. Стыдно.
Дед задергал рулем, поворачивая им из стороны в сторону.
— Понимаете, у меня дома жуть, что творится: тараканы и клопы повсюду. От соседей ползут. Там сейчас дезинфекция проводится. Невозможно находиться: дышать нечем. Запечатано все. На неделю минимум. Если я пломбу сниму и войду, то с гарантии снимут, понимаете?
— Хм-м… Но правила-то…
— Знаю, конечно! Мне просто больше некуда пойти, — я отвел смущенный взгляд.
— Но нельзя…
Я надавил еще:
— Простите меня! Я обещаю сидеть ночью внутри и не выходить: вы меня больше не увидите и не услышите. Пожалуйста, войдите в мое положение. Давайте я с начальством вашим переговорю, чтобы вас не трогали в случае чего.
— Хм, хм… Как же ваши друзья, родственники-то — не примут? — в его глазах, я заметил, затеплился огонек сочувствия.
— Не-е-е. Я бы и сам даже в гостиницу рад, только все деньги внутри квартиры заперты, а она запечатана теперь: в ловушку попал, дурак… Понимаете? Самые близкие по разным причинам отказали, да и сам я, не люблю навязываться… — тут меня осенило. — А не хотите болгарку?
— Кого? — кустистые брови деда дернулись вверх, он встрепенулся.
— Инструмент, конечно же! Вот, взгляните, — я достал машинку из пакета и протянул ему, — почти новая, паспорт и чек при мне.
Охранник нахмурился, но товар молча взял и стал вертеть в руках, подозрительно осматривая и хмыкая:
— Хм. Ну, неплохая вещь, вроде. Нужная в хозяйстве.
— Конечно, как новая. Берите — не пожалеете. Хотел на рынке сбагрить, туда и шел. А вам дешевле отдам. — улыбнулся я и для жалости добавил, — хоть еды куплю, а то, сами знаете, деньги в квартире.
— Угм. Хм-м. Ну а сколько?
— Три рубля и она ваша.
Дед почесал подбородок, задумавшись, затем обернулся ко входу в сторожку и громко гаркнул:
— Лех! Леха! Поди сюда!..
Внутри послышались возня и шаги; через секунд десять на пороге показался молодой Леха — сменщик, так как был в той же форме что и дед. Может, сын? Я так подумал из-за растущих под носом жиденьких усов уже известной формы.