И к молниям с того случая я относился уже по-другому. Каждая — это потенциальная машина времени, нужно только уметь обуздать ее.
Незамеченным я пробрался на закрытую территорию гаражей. Нарушил правила. Тихонько прошмыгнул мимо сторожки, подлез под шлагбаумом и, пробежав еще сто метров, оказался в безопасности, дома. Заперся и, не включая свет, рухнул на кровать.
Это был просто безумный день.
30. Четверг. Варианты
Снова меня окружал душный и пыльный склеп. Невыносимые часы, предстоявшие в духоте гаража, обитого вагонкой, шесть на шесть метров. Проведу здесь все время, идти куда-то я не хотел. Потерплю. На кону — мое будущее. Больше рисковать я не намерен.
Мышцы жутко болят. Словно натянутые канаты, икры трещат при каждом шаге.
На негнущихся ногах, как на ходулях, я доковылял до магазина и скорей вернулся — провести день спокойно, в лабиринте гаражного анклава из бетона, окруженного стенами. Безопасность. Хватит с меня, сходил в парк, посидел в теньке.
«А все-таки, как хорошо я ему с ноги двинул, — довольная улыбка скользнула по моему лицу при воспоминании прыжка в стиле Джеки Чана. — И Таню встретил. Она секси. — Трепетно вздохнул я. Это свидание затмило собой погоню и оправдывало все вчерашние злоключения: что-то судьбоносное было в этом, сродни мистическому предзнаменованию. — Возможно, это не последняя встреча, — думал я. — Так или иначе, но мне очень повезло, и рисковать я больше не стану, даже ради нее, — качал я головой, — а вот только, чем рисковать? Какое будущее мне уготовано?.. Может, вообще стоило сдаться? Я же — никто, призрак. Ну, помурыжили бы в камере пару суток. У них на меня ничего нет, я — чист, ни в одной базе данных меня нету. Ничего плохого не сделал, кроме как по морде дал при попытке бегства, но не специально же. Ерунда. А за разбитое стекло отработаю на общественных работах. Пффф, делов-то. А там, может, и отпустят, документы восстановят, — размечтался я, — может, и правда зря удирал? Только вот доверия к органам нет. Патологически боюсь их. Закроют. Повесят что-нибудь. Полиции раскрываемость нужна. И в армии я дактилоскопию делал — пальчики мои есть все же в базе. Конфуз может выйти с моим двойником. Его притянут, обязательно. А там уже — не до изобретений. Изменю его будущее и сам исчезну без толку в итоге, отстрадав тут за зря. Все в пустую будет. А столько рассказать Стасу хочется. Э-э-эх… Может, еще в дурку отправят, если повезет. Оставлю это».
Каким же большим геморроем оказалась так воспеваемая всеми в мечтах машина времени…
Я следил за муравьями, ползающими туда-сюда у самых ворот, по кромке. Занимаются каждый своим делом. Какой порядок и строгая иерархия: у них есть охранники, разведчики и работяги — все на своих местах, во главе с королевой. Где-то она есть. Пожинает плоды царствования. Еще должен быть общий план, и никто никуда без него не лезет: родился и умер за свой муравейник, все время на страже интересов колонии. Поразительно. И глупо.
Что сделают с муравьем, пытающимся найти другой путь, отщепенцем? То же самое, что и с любой белой вороной, — изгонят, убьют? Мне надо было продолжать жить обычной жизнью и ходить на работу. Как все. Я же заварил кашу, черт меня дернул.