Ричард уже ждал её у машины, а вот Гоги пришёл позже всех: он бежал из дома и, судя по всему, проспал. На нём был его излюбленный образ маркиза «Из очень древнего рода». Профессор подмигнул Лене и сказал:
— Ну что, все в сборе? Вот и отлично, сейчас быстро слетаем и вернёмся обратно, никто и не заметит. Я всё продумал, вы должны только гулять, следить, чтобы всё шло по плану, и не привлекать к себе внимания. Браслет связи на мне, вы свои, думаю, надели. Один за всех и все за одного, да?
«Да он издевается!» — подумала Королёва, но вслух не сказала. Лишь фальшиво улыбнулась и шепнула Темпесту:
— Он относится ко мне, как к ребёнку!
— А ты и есть совершеннолетний ребёнок, — ответил на это Ричард, — Впрочем, как и Гоги. Так что он просто нашёл себе брата, вернее, сестру по разуму.
Темпест включил машину времени. В воскресенье в Институте никого не было и оборудование было выключено и обесточено, так что всё приходилось делать вручную. Наконец, машина была готова, и профессор набрал код отправления и прибытия. Лена их автоматически, по привычке, запомнила.
Переброска в тысяча шестьсот двадцать девятый год заняла больше времени, чем привыкла студентка. То ли из-за того, что они погружались глубже в прошлое, то ли из-за того, что их было трое, а не двое.
Но как только всё закончилось, путешественники очутились в странном месте. Как оказалось, что было дупло дуба. Ричард рассказывал Лене, что машины часто прячут в деревьях — меньше зевак их заметят.
Они неторопливо пошли в город.
— Ну что, я побежал, — сказал профессор — Если что-то не так, вы это услышите по браслету.
Гоги побежал в сторону дворца, а Ричард с Леной пошли гулять по Парижу.
В своём времени Лена несколько раз бывала во Франции: пару раз с экскурсией от маминого ВУЗа и один раз на конференции с папой.
— Видеть Париж без Эйфелевой башни непривычно, — тихо, на космолингве сказала Королёва Темпесту, — Но интересно. Темпест ничего не ответил, лишь кивнул головой и вздохнул.
— Я что-то не так сказала? — поинтересовалась девушка.
— Нет-нет, всё в полном порядке… Просто предчувствие у меня нехорошее…
Лена заметила, что Ричард скрестил пальцы.
«Не думала, что он такой суеверный», — промелькнуло у неё в голове.
Студентка внимательно рассматривала то, что её окружало: каменные дома, люди в простой одежде из нескольких слоёв, лошади. Но вскоре ей стало тяжело дышать, ведь люди будущего не привыкли к удушливому запаху, который был привычным для людей прошлого: узкие улочки были покрыты грязью, состоящей из смеси экскрементов, пищевых отходов и навоза.
Проходящие мимо люди смотрели на парочку с недоверием и какой-то непонятной злостью. Королёва старательно пыталась вспомнить, с чем это может быть связано: «Всё-таки надо было прочитать ту книгу про общество семнадцатого века, которую мне давал Темпест». В конце концов, Лена спросила:
— А почему на нас все так косо смотрят?
Ричард улыбнулся.
— Знаешь такое выражение «Бытие определяет сознание»?
— Да, это цитата Карла Маркса.
— Верно. Так вот, в романе Дюма гвардейцы были злодеями именно потому, что обычные люди их недолюбливали, считая солдатами из передней с туго набитыми кошельками. В отличии от нищих мушкетёров, которым постоянно задерживали жалование. Но, как историк, могу с уверенностью заявить, что это не так. На полях сражений гвардейцы кардинала проявляли себя вполне достойно.
Прошло три часа. Вестей от Гоги не было, отчего Темпест нервничал ещё больше. Они с Леной сидели на каком-то постоялом дворе за грязным столом.
Что — либо пить и есть Ричард запрещал: не хватало им ещё и отравиться. Девушку мучила жажда: её фляга, впрочем, как и Темпеста, была давно уже пустой.
И вдруг им на браслет пришло голосовое сообщение от профессора. Ричард вставил в ухо микронаушник, чтобы прослушать его, и тотчас побледнел.
— Гоги хотят казнить… сегодня же.
Он вскочил, как ужаленный, побежал к выходу и на ходу бросил Лене:
— Я попытаюсь выяснить, что он натворил и как его вытащить. Я скину на браслет место встречи. Жди меня там!
«Как же хочется пить», — крутилось в голове у Лены. Ситуацию ещё усугубляла страшная духота и вонь в помещении. В итоге, она не выдержала.