— Слушай, Честер, это просто великолепно! — орал Бэндон. Честер двинул ручку еще на несколько сантиметров вперед и слегка дал право. Машина неловко развернулась.
— Малый элерон, — отметил про себя Честер. Он двинул ручку в сторону и почувствовал, как машина резко накренилась. Воздушные потоки так и трепали планер. Честер скрипнул зубами, пытаясь побороть крен. — Пусть-ка летит сама, — начал он внушать самому себе, сознательно расслабляясь. Очередной порыв ветра потряс машину, и она выправилась. Нос ее приподнялся. Честер слегка толкнул ручку вперед. Нос тут же опустился. Сбоку стремительно приближался склон холма. Честер надавил на планку руля, согласовывая движение элеронов; машина накренилась и начала плавно отдаляться от склона.
— У-ух, ты! — орал Бэндон. — Прямо как птица. Честер! Впереди открывалась долина, крутое ущелье между холмами. Честер направил машину к ней, старательно выдерживая взятый курс. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
— Ничего, Честер, все это пустяки, — сказал Бэндон. — Вот, поешь-ка орехов.
— Нет, спасибо, пока не надо, — отозвался Честер. — Ради бога, лежи спокойно и не мешай мне управлять этой идиотской штуковиной.
— Слушай, Честер, как странно, — сказал Бэндон.
— Что странно?
— Мы поднимаемся, вместо того, чтобы планировать вниз. Слушай, Честер, а как мы сможем спуститься, если эта штуковина так и будет подниматься все выше и выше?
— Да ты бредишь, — отозвался Честер.
Ветер со свистим бил его в лицо, заставляя глаза слезиться. Он изогнул шею и посмотрел вбок. Деревья внизу простирались одним сплошным зеленым покрывалом. Он оглянулся. В миле от них была как на ладони видна их гора-стол.
— Ты прав! — крикнул Честер. — Я вижу вершину столовой горы. Полагаю, что нас подхватил восходящий поток теплового воздуха.
— А это хорошо или плохо?
— Хорошо. А теперь оставь меня на несколько минут в покое, возможно, мне удастся установить новый рекорд Триценниума в полетах на планере.
— Пять миль, — прокричал Честер через несколько минут. — Именно столько должно быть до ближайшего Центра.
— А как она держится в воздухе, не махая крыльями, Честер?
— Мы держимся на восходящих воздушных потоках, поднимающихся от этих склонов. Боюсь, что у нас очень плохой угол скольжения, но подъемная сила этих воздушных потоков столь велика, что мы продолжаем набирать высоту даже несмотря на несовершенства нашего аппарата. Я надеюсь над равнинами, что простираются впереди, поймать восходящие потоки теплого воздуха, которые нам нужны. Я думаю, что сейчас мы находимся на высоте примерно одной тысячи метров. Мне бы хотелось поднять машину километра на полтора, а затем направить ее на запад, в направлении Триценниума Вечной Мудрости. Если нам удастся пролететь несколько километров, это избавит нас от необходимости совершать долгую и нудную прогулку под палящим солнцем.
— Я обеими руками за. Честер. Я чувствую себя здесь просто превосходно.
— Это твоя ремарка, кажется, означает, что ты отказался от своей философии простой жизни. Летательный аппарат — даже такой примитивный, как этот, — отличается от кремниевого орудия первобытного человека, как ночь ото дня.
— Что ты имеешь в виду, Честер? Мы ведь сами сделали эту штуку, из простой древесины и кроличьего клея.
— Прибавь к этому несколько кусков нейлона и стальной проволоки. В общем-то любая производимая вещь делается из простого сырья — возьми даже электронно-лучевую трубку трайдйвизора. Все материалы являются, в конечном счете, природными, если попытаться проследить то, откуда они произошли. И нет ничего плохого в том, что мы переустраиваем природу для получения все больших удобств и благ; вопрос лишь в том, что мы неправильно используем эти блага и удобства, именно это лишает жизнь ее прелести.
— Может быть и так. Но меня поражают НЕ ВЕЩИ, меня поражают ЛЮДИ. Я не хочу, чтобы кто-нибудь указывал мне, что я должен делать, тыкать меня носом, как щенка. Я думаю, что, как только мы приземлимся, я снова уйду в горы.
— Бэндон, научись делать то, что нужно людям и чего они хотят, и тогда тебе не придется беспокоиться о том, что кто-то будет тобой помыкать. Громче всех кричат о социальной несправедливости те, кто палец о палец не ударил для того, чтобы сделать нечто более сложное, нежели то, что сможет сделать любой шимпанзе. Почему, ты думаешь, люди так высоко ценят тех неожиданно появляющихся немногих действительно талантливых певцов, футболистов, врачей, инженеров? Да потому, что их слишком мало, и каждый из них — сокровище. Если вдруг появляется новый человек и сочиняет песню, которая доходит до всех и затрагивает какую-то струнку в душе у каждого, ему не надо беспокоиться, что его не заметят. Его поклонники не допустят, чтобы с ним что-либо случилось.
— Что ж, может, мне действительно организовать курсы по обучению стрельбе из лука, как ты говорил. Думаешь, кто-нибудь захочет научиться этому?
— Начни — и увидишь. Если в стрельбе из лука есть что-нибудь такое, что заставляет тебя ее любить, то найдутся и другие, которые увлекутся ею всерьез. Будь лучшим в чем-либо
— сделай так, чтобы мир узнал об этом.
— Эй, Честер, посмотри-ка туда. Вон какая— то линия, прорезающая местность.
— Дорога, — объяснил Честер. — Очень хорошо. Она может привести нас прямо к городу.
— А вон там, далеко впереди, похоже, какие— то здания. Вон вдали.
— Возможно. С этой высоты должен быть виден Триценниум. До него всего лишь около двадцати километров.
Честер задрал голову вверх, прищурившись, посмотрел на кучевые облака, направил планер к тени, которую отбрасывало ближайшее из них.
Поток воздуха тряхнул хрупкую машину.
— Все в порядке, Бэндон, летим сюда. — Он заложил правый вираж и взял курс на виднеющийся вдали город.
Полчаса спустя планер, просвистев в воздухе над аллеей высоких деревьев и чуть не задев крышу длинного здания, коснулся широкой зеленой лужайки, затем, подброшенный ударом, прошелестел по траве еще несколько десятков метров и наконец, сдирая фюзеляжем грунт, пропрыгал еще метров пятнадцать, пока не повалился на крыло, не зацепил им дерн и, описав крутую дугу, окончательно не остановился.
— Уф! — выдохнул Честер. Он приподнялся, стоя на четвереньках, посмотрел вокруг на хорошо ухоженные зеленые насаждения, мирные ряды крыш и полдюжину людей, неторопливо шагавших через лужайку. — Приготовься к суровому приему, Бэндон. Я не уверен, что эти ребята должным образом оценят мой небольшой вклад в цивилизацию. Они наверняка любят давать волю рукам.
— Пусть только попробуют это со мной, — прорычал Бэндон.
— Не торопись с выводами; выглядят они, может быть, и не очень воинственно, но камень за пазухой у них наверняка припасен. От кучки отделился один человек и приблизился к планеру:
— Невероятно! — прокомментировал он, оглядывая планер, Честера, Бэндона и длинную борозду в бархатистой лужайке. — Откуда вы взялись?
Подошел второй человек:
— Ну, Гейми, что я тебе говорил? Жесткокрылый управляемый летательный аппарат. Посмотри на этих двух парней. Совершенно обычные, ничем от нас не отличаются. Так что хватит разговоров об аномалиях.
— Я настаиваю, что это явление аномальное в том смысле, что оно не поддается объяснению с точки зрения обычных представлений. Прошу отметить отсутствие двигателя у аппарата. Как эта конструкция из подручных материалов да к тому же с людьми на борту могла оказаться в воздухе?
— Послушайте, — обратился к ним Честер.
— Погоди, погоди, Гейми. Я уверен, что этому имеется простое рациональное объяснение. Я полагаю, что сначала мы зададим несколько вопросов. — Он в упор посмотрел на Бэндона. — Вот вы, сэр, не скажите ли, как случилось, что вы появились будто из воздуха?
— Проще не придумаешь, — ответил Бэндон. — Я живу на облаке и спустился, чтобы пополнить свои запасы лунного света. Еще вопросы? Если нет, то как насчет того, чтобы пожрать? Я чертовски голоден.
— Ага, — пробулькал Гейми, — так я и подозревал. Надо проконсультироваться у Норго.
— А вот это-то нам ни к чему, — сказал Честер. — Послушай, Бэндон, я сейчас сбегаю на городскую площадь и кое-что сделаю. Может статься так, что я тебя больше не увижу. Если это случится, я с сего момента передаю тебе все права на планер. Не позволяй им себя обмишурить. Они поднаторели в присваивании вещей от имени науки. И займись созданием курсов стрельбы из лука.