– Болтовня это, а не легенда, – обрывает его проводник. – Никого здесь нет и быть не может. Зона это, понятно? Зона!
На протяжении этого разговора Писатель вертит головой, переводя взгляд с одного на другого. Он все еще бледен, но постепенно успокаивается.
– Я, конечно, понимаю, – говорит он, – что Зона – это именно Зона, а не лоно, не два газона и не три, скажем… э… бизона… Но на всякий случай я с собой кое-что прихватил.
– Что прихватил? – проводник уставляется на Писателя неподвижным взглядом. – Что ты там еще прихватил, чучело?
Писатель многозначительно похлопывает себя по заду.
– Дай сюда, – говорит проводник и протягивает руку.
– Зачем?
– Дай сюда, говорю!
Писатель колеблется. Выражение многозначительного превосходства сходит с его лица.
– В Зоне стрелять не во что, дурак, – говорит проводник. – Дай свою пушку.
– Не дам, – решительно говорит Писатель, но сейчас же добавляет тоном ниже: – Мне нужно, понимаете?
– Понимаю, – говорит проводник неожиданно мягко. – Только на самом деле ничего такого тебе там не понадобится. Если долбанет тебя по-настоящему, то ничего тебе уже не поможет. А если прикует тебя или, скажем, прижжет, то я тебя вытащу. Мертвого – да, брошу. Ну, а живого – вытащу. Это я тебе обещаю. Зря денег не беру. Давай.
Писатель нехотя вытаскивает из заднего кармана крошечный дамский браунинг.
– Там всего один заряд, – бормочет он. – В стволе.
– Поня-атно… – Проводник выщелкивает патрон и небрежно бросает оружие на шпалы. – В Зоне стрелять нельзя, – говорит он поучительно. – В Зоне не то что стрелять – камень иной раз бросить опасно. А у тебя? – обращается он к Профессору.
Тот берется двумя пальцами за край воротника куртки.
– У меня на этот случай ампула.. – говорит он виновато.
– Чего-чего?
– Ампула зашита. Яд.
Проводник ошеломлен.
– Ну-ну, ребята!.. Нет, это… Вы что сюда – помирать пришли? Облегчиться никто не хочет? – Он соскакивает на шпалы. – Смотрите, потом, может, и некогда будет. Или негде…
Он отходит от дрезины и сейчас же скрывается в тумане.
– А действительно, зачем вы сюда пришли? Модный писатель, вилла… Женщины, наверное, на шею вешаются гроздьями… – Профессор смотрит на Писателя, высоко задирая брови.
– Это вам не понять, профессор, – рассеянно отзывается Писатель, подбрасывая на ладони складной стаканчик. – Есть такое понятие: вдохновение. Так вот: понятие-то у меня есть, а самого вдохновения нет. Иду выпрашивать.
– То есть вы что же – исписались? – негромко говорит Профессор.
– Что? А, да, то есть у меня его никогда не было. Да это не интересно. А вы?
Профессор не успевает ответить. Появляется проводник.
– Скоро пойдем. Укладывайтесь.
Зона.
Тумана больше нет.
Слева от насыпи расстилается до самого горизонта холмистая равнина, совершенно безжизненная, погруженная в зеленоватые сумерки. А над горизонтом, расплывшись в ясном небе, разгорается спектрально чистое изумрудное зарево – нечеловеческая заря Зоны. И вот уже тяжело вываливается из-за черной гряды холмов разорванное на несколько неровных кусков зеленое солнце.
– Вот за этим я тоже сюда пришел… – сипло произносит Писатель.
Лицо его зеленоватое, как и у Профессора. Профессор молчит.
– Не туда смотрите, – раздается голос проводника. – Вы сюда посмотрите.
Писатель и Профессор оборачиваются.
Справа от насыпи тоже тянется холмистая равнина, вдали виднеются какие-то столбы, торчит искореженная конструкция высоковольтной передачи. Среди холмов видна дорога. Насыпь здесь изгибается широкой дугой, и с того места, где стоят наши герои, хорошо видна голова состава, которым доставлена была сюда когда-то танковая часть.
Но что-то случилось там, впереди: тепловоз и первые две платформы валяются под откосом, несколько следующих стоят на рельсах наперекосяк – танки с них сползли и валяются на боку и вверх гусеницами на насыпи и под насыпью. Несколько машин удалось, видимо, благополучно спустить под насыпь: видимо, их даже пытались вывести на дорогу, но до дороги они так и не дошли – остались стоять между дорогой и насыпью небольшими группами, пушками в разные стороны, некоторые вросшие в землю по самую башню, некоторые наглухо закупоренные, а некоторые – с настежь распахнутыми люками.
– А где же… люди?.. – тихо спрашивает Писатель. – Там же люди были.
– Это я тоже каждый раз здесь думаю, – понизив голос, отзывается проводник. – Я ведь видел, как они грузились у нас на станции. Я еще мальчишкой был. Тогда все думали, что это пришельцы нас завоевать хотят. Вот и двинули этих… Стратеги… – Он сплевывает. – Никто ведь не вернулся. Ни одна душа. Углубились. Ну ладно. Значит, общее направление у нас будет вон на тот столб… – Он протягивает руку, указывая. – Но вы на него не глядите. Вы под ноги глядите. Я вам уже говорил и скажу еще раз. Оба вы – дерьмо. Новички. Без меня вы ничего не стоите, пропадете, как котята. Поэтому я пойду сзади. Идти будем гуськом. Путь прокладывать будете по очереди. Первым пойдет Профессор. Я указываю направление – не отклоняться, вам же будет хуже. Бери рюкзак.