— Какое ваше дело до чужой жизни?
— Дикарь какой-то — не человек, — сказал о нем кто-то из путейцев. Это прозвище так и осталось за Василием Николаевичем.
Как-то летней ночью Василий Николаевич обходил свой участок дороги. Ночь была светлая и прохладная, на фоне звездного неба вырисовывались заштрихованные контуры облаков. Держа в руке путейский молоток с длинной рукояткой, обходчик, не сбавляя шага, остукивал болты рельсовых накладок. На подъем шел поезд. Василий Николаевич выпрямился, прислушиваясь к прерывисто-хрипловатым вздохам паровоза.
«Тяжеловесный ведет», — решил он, спускаясь на середину насыпи, чтобы пропустить мимо себя неторопливо катящиеся вагоны.
Паровоз уже прошел перевал. Вздохи его стали чаще и свободнее, вагоны побежали быстрее, веселее и звонче застучали на стыках. И вдруг из дверей одного пульмана метрах в двадцати от Сизова выкатился большой тюк и, прыгая через кочку, скатился под откос. За ним другой, третий… Молнией мелькнула мысль: «Грабители!»
Еще не сознавая, что он подвергает себя опасности, Василий Николаевич спустился с насыпи и подошел, к ближнему тюку. «Кожаный хром», — сразу определил путевой обходчик, пощупав содержимое тюка.
Послышались шаги. «Попал в переплет, старый дурак», — подумал Василий Николаевич и присел за тюк на корточки. Сидеть было неудобно, но добежать до леса он может не успеть — грабители без труда настигнут его…
Вор подошел к тюку и зачем-то покачал его из стороны в сторону, потом легонько свистнул. Из темноты раздался ответный свист.
Сизов бросился на грабителя и обхватил его туловище вместе с руками, а другой своей рукой он зажал ему рот. Прыжок был настолько неожидан, что тот даже не вскрикнул. Минуту спустя вор лежал уже связанный. Когда Сизов встал на ноги, он увидел, что к ним приближался другой.
— Никого поблизости нет? — спросил тот, видимо, приняв обходчика в темноте за своего соучастника.
Вместо ответа путевой обходчик ударил его кулаком в подбородок.
…Весть о задержании преступников быстро облетела всю дистанцию.
— Теперь Дикарю уходить из лесу надо, — сожалея о нем, говорили путейцы, — отомстят ему.
Но когда начальник дистанции Сидор Корнеевич Козин предложил Сизову перейти бригадиром пути в город, он наотрез отказался.
— Мне нечего их бояться. Теперь воров на это место калачом не заманишь.
Сидор Корнеевич не стал настаивать, он не любил Сизова. Ему не нравилась его неряшливость. Вечно нестираная рубашка никогда не заправлялась и топорщилась на нем складками. Завистливо также Козин относился к его силе. Она чувствовалась во всей угловатой фигуре с широкими плечами и короткой шеей. Но неприязнь Козина к старому путевому обходчику имела и другую причину. Очень давно, когда Козин еще работал в отделе кадров отделения дороги, его однажды послали в Орловскую область вербовать людей на путейские работы. В числе изъявивших желание поехать на Урал оказался и молодой крестьянин с копной рыжеватых волос, Василий Сизов. Заполняя анкету, в графе «социальное положение» он ответил: «зажиточный крестьянин».
— Это как тебя понимать? — спросил его Козин. — Кулак, что ли?
— Зажиточный крестьянин, — повторил Сизов.
Козин узнал от крестьян, что раньше Сизов был батраком, потом, женившись на дочери своего хозяина, случайно разбогател. Но перед самым раскулачиванием усадьба его неожиданно сгорела, не оставив ни одной вещи. В поджоге подозревали самого Сизова. Услышав об этой истории, Козин и невзлюбил Сизова. С кулаками и подкулачниками у него были свои, личные счеты. Во время коллективизации они убили его брата.
И хотя Сизов очень просился на Урал, Козин долгое время не хотел его брать. Уступил только потому, что у него не хватало людей.
«Там из тебя вытрясут твое кулацкое нутро», — подумал про себя Козин.
Сизов поехал на Урал вместе с женой и семилетней дочерью. Шли годы. Козин стал начальником дистанции пути. Сизов был его примерным работником. Но у Сидора Корнеевича все еще не проходило настороженно подозрительное отношение к этому человеку. Убийца его брата ему все время представлялся в образе Сизова. Такой же угрюмый, со злобным взглядом глубоко посаженных глаз. Иногда Сидор Корнеевич приезжал в затерянную в горах будку на охоту с кем-нибудь из приятелей. Он заходил в квартиру путевого обходчика, как в сбой кабинет, молча складывал в угол охотничьи принадлежности и раздевался.
— С нами сегодня в лес пойдешь, — коротко бросал он, словно отдавая приказание по работе.