«Железнодорожный транспорт — родной брат доблестной Красной Армии. Советские железнодорожники полны решимости и боевой готовности обеспечить перевозками все нужды вооруженных сил, готовы отдать свою жизнь за победу нашего правого дела в Отечественной войне».
И все трудные четыре огненные года рабочие и командиры депо были неизменно верны этой клятве.
Вражеская авиация прорывалась к Москве. С июля 1941 года станция и депо не раз подвергались бомбежкам. На их территорию были сброшены фугасные и зажигательные бомбы. Но ни разрушения, ни жертвы не смогли вывести из строя железнодорожный узел. Четко была налажена работа команд противовоздушной обороны, которым удавалось в короткий срок ликвидировать очаги пожаров и разрушения.
Враг подступал к столице. Налеты вражеской авиации участились. Поезда нередко приходилось вести под огнем.
В ноябре 1941 года коммунист Иван Васильевич Мокринский, работавший тогда машинистом-инструктором, сопровождал воинский эшелон, шедший из Рязани в Москву. Уже совсем рядом со столицей — на станции Подлипки — оказался закрыт входной семафор, поезд вынужден был остановиться. И тут па него налетел вражеский бомбардировщик. Рядом с паровозом упала бомба. Мокринский видел фашистский самолет, который, чувствуя полную незащищенность эшелона, пролетел совсем низко над ним, видел свастики на крыльях, слышал грохот взрыва.
Потом наступила темнота, безмолвие. Когда Иван Васильевич очнулся, он лежал в десятке метров от паровоза, полузасыпанный землей. Пытаясь выбраться, почувствовал, что левая рука ему не подчиняется. Опираясь на правую, все же сумел высвободить тело. Поднялся на ноги, и, шатаясь, побрел к паровозу. Возле путей увидел трупы машиниста и помощника. Часть эшелона горела.
Мокринский с трудом держался на ногах, все вокруг виделось, как сквозь туманную пелену, рука висела, словно плеть. Но какое все это сейчас имело значение? Надо спасти вагоны, до которых не добрался огонь. Превозмогая боль, Мокринский залез па паровоз и вместе с подоспевшим дежурным по станции стал растаскивать эшелон.
Многие вагоны с боеприпасами удалось спасти. Машинист-инструктор, едва оправившись от контузии, довел эшелон до Москвы, хотя работать приходилось одной рукой — левая по-прежнему бездействовала.
В годы войны коллектив депо четырежды завоевывал переходящее Красное знамя Наркомата путей сообщения. За победы во Всесоюзном социалистическом соревновании депо получило переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны. В предмайском социалистическом соревновании 1945 года депо заняло первое место по Московско-Рязанской железной дороге.
Среди рабочих депо героически трудился, не щадя ни сил, ни самой жизни, во имя победы и машинист Александр Иванович Жаринов.
В один из дней тягчайшего сорок первого года он привел состав из Москвы в Рыбное. Дальше вести поезд предстояло другой бригаде, он рассчитывал отдохнуть немного в оборотном депо, а потом взять состав на Москву. Отдых был необходим: ведь бригада ушла в рейс, не успев отдохнуть после предыдущего, да и рейс выдался трудным: уголь дали плохой, одну пыль, не хватало пару. Пока доехали до Рыбного, намучились изрядно.
Но отдохнуть не удалось. Паровоз погнали на поворотный круг, развернули и поставили под воинский эшелон в сторону Москвы. Дежурный по станции велел Жаринову поскорее проверить тормоза, сделать, что там ему надо, и немедленно отправляться, так как эшелон приказано пускать на правах курьерского.
Жаринов знал: такой приказ имело право дать только Министерство путей сообщения. На железных дорогах существует старшинство поездов. У каждого типа поездов — свои права. Составы с машинами и металлом пропускают раньше других грузов, продовольствие — еще раньше, скоропортящиеся грузы имеют преимущества перед продовольственными, а вообще «служебная лестница» поездов по их типам имеет не меньше пятнадцати ступеней и каждому поезду, в зависимости от того, чем он гружен, отводится свое место в графике. Одно и то же расстояние разные поезда покрывают в разное время. Есть составы, идущие вообще вне очереди. Но все равно самые важные — это пассажирские, которым положено уступать дорогу, не говоря уж о курьерских. Когда идет курьерский, составы, которые могут помешать ему, отставляются на запасные пути, а если курьерский опаздывает, из-за него порою ломают график, только бы поскорее пропустить.
Жаринов хорошо понимал: эшелон теплушек, получивший права курьерского, это кое-что да значит. Торопливо осматривал паровоз и радовался, что попался такой поезд. Задерживать никто не посмеет, до Москвы домчится быстро и отдохнет, наконец, дома. Работать приходилось целыми сутками вот уже какую неделю, и неизвестно, откуда только брались силы. Но дело не в силах. При такой работе того и гляди начнут слипаться веки — и беды не оберешься.