Спустя минуту она спросила:
– Знаешь какие-нибудь песни?
Ах, по горам идет медведь. По горам идет медведь. По горам идет медведь. Хочет мир он посмотреть.
– Про. Снись. Про. Снись.
Хочет мир он...
– Про. Снись. Про. Снись. Проснись.
– А? Что?
– Кристалл серы ромбический.
Она находилась посреди поля, покрытого цветами из серы, кристаллическими формированиями размером с руку человека. Поле тянулось до самого горизонта, пока хватало глаз. Словно маковые поля Фландрии... Или как в «Волшебнике страны Оз». За спиной Марты оставалась дорожка сломанных цветов: те, что избежали ее ног, попадали под салазки или просто взрывались, не выдержав губительной жары ее скафандра. Дорожка оказалась совсем не прямой. Марта шла на автопилоте, оступаясь, спотыкаясь о кристаллы и сворачивая в стороны.
Марта вспомнила, какой восторг они с Бартон испытали, впервые увидев кристаллические поля. Они тогда буквально прыгали от возбуждения, луноход наполнился веселым смехом. Джулия обняла Марту за талию, и они сделали круг в ликующем вальсе. Теперь, рассуждали они, наше имя наверняка окажется в книжках по истории. И даже когда они послали на орбиту радиограмму Хольсу и услышали в ответ, что это никак не может оказаться новой формой жизни, что подобные сульфидные формации описаны в любой книге по минералогии... даже это не уменьшило восторг двух женщин. Все-таки это было их первое большое открытие. И они ждали следующих.
Теперь, однако, Марта могла думать только об одном: подобные кристаллические поля встречаются в регионах, богатых серными гейзерами, «боковыми ветвями» и вулканическими «горячими точками».
И все же в дальнем конце поля от внимания Марты не ускользнула весьма любопытная деталь. Установив в своем шлеме предельное увеличение, она заметила, что дорожка потихоньку исчезает. На месте раздавленных цветов вырастали новые, маленькие, но совершенные в своей форме. И они росли. Марта не могла даже вообразить, каким процессом можно объяснить это чудо. Электролитическое осаждение? Молекулярная сера выделяется из грунта? Если да, то как? Благодаря какому-нибудь хитрому капиллярному эффекту? Может, цветы как-то выделяют ионы серы из почти несуществующей атмосферы Ио?
Еще вчера подобные вопросы вызвали бы в ней кучу эмоций. Но теперь ее прежней способности удивляться не существовало. К тому же все инструменты остались в луноходе. За исключением скудной электроники скафандра, у Марты не было ничего, чем было бы можно провести измерения. У нее оставались только она сама, салазки, запасные пакеты воздуха и труп.
– Черт, черт, черт! – пробормотала она. С одной стороны, оставаться тут было небезопасно. С другой, она не спала уже почти двадцать часов и валилась от усталости с ног. Она очень, очень устала. Выдохлась полностью.
– О сон! Как ты желанен! И пред тобой не устоит никто. Кольридж.
Бог свидетель, прозвучало это весьма заманчиво. Однако цифры были безжалостны: спать нельзя. Тогда Марта несколькими аккуратными движениями изменила параметры безопасности скафандра и открыла медпакет. Получив команду, тот направил по трубке для лекарств и витаминов поток стимулятора.
В ее мозгу резко прояснилось, сердце застучало, словно отбойный молоток. Да уж. Сработало. Теперь Марта была полна энергии. Глубокий вдох. Длинный шаг. Пошли.
И никакого отдыха! Нужно еще кое-что сделать. Цветочное поле осталось позади. Прощай, Страна Оз.
Звуки затихают. И снова появляются. Час проходит за часом. Марта шла по тенистому саду со скульптурами. Вулканические колонны (их второе великое открытие, на Земле у этих образований не было аналогов) были разбросаны тут и там на поле вулканической породы, словно множество отдельных статуй Липшица. Все они имели сглаженные края, словно у быстро застывшей магмы. Марта вспомнила, что Бартон мертва, и тихо заплакала.
Всхлипывая, она миновала жуткого вида каменные образования. Ей казалось, что они двигались, качались – будто танцевали. Марте казалось, они похожи на трагические женские фигуры из «Бакки» или даже «Женщины Трои», пьес, которые вспомнились ей в этот момент. Отчаяние. Ее переполняла тоска. И одиночество, словно удел жены Лота.
Вокруг по диоксидному снегу разливался неясный свет. От прикосновений ее ботинок снег вспыхивал, превращаясь в белый туман, и разлетался по сторонам. С каждым шагом Марты возникало быстро исчезающее облачко пара, которое тут же сменялось новым, взлетавшим от следующего движения ног. Вызываемое обстановкой жуткое ощущение от всего этого только усиливалось.
Щелк.
– Ио отличается металлическим ядром, состоящим в основном из железа и сульфида железа. Сверху ядро покрыто частично расплавленным скальным грунтом и твердой корой.
– Ты все еще здесь?
– Я пытаюсь. Установить связь.
– Заткнись.
Она взобралась на гребень. Лежащие впереди поля имели гладкую волнистую поверхность. Они напомнили ей Луну, промежуточную область между Морем Ясности и предгорьями Кавказских гор, где ей довелось проходить тренировочный курс по работе на поверхности. Вот только метеоритных кратеров нет. На Ио не бывает метеоритных кратеров. Самое «бескратерное» твердое тело в Солнечной системе. Все эти вулканы примерно каждую тысячу лет покрывают поверхность его метровым слоем породы. Этот проклятый спутник постоянно обновляется.
Ее мысли становились бессвязными. Марта проверила датчики, бормоча про себя:
– Ну-ка, давай выбираться на дорогу.
Ответа не было.
Рассвет наступит... когда? Давай-ка подсчитаем. «Год» на Ио, то есть время полного оборота вокруг Юпитера, составлял, грубо говоря, сорок два часа и пятнадцать минут. Она шла уже семь часов. В течение которых Ио продвинулся по своей орбите где-то на шестьдесят градусов. Значит, скоро рассвет. Он сделает шлейф Дедала не таким заметным, но с графическим дисплеем в шлеме это не станет проблемой. Марта повертела головой, убеждаясь, что Дедал и Юпитер находятся там, где и должны, и снова пошла вперед.
Шаг, еще шаг, и еще. Постарайся не выводить карту в визоре каждые пять минут. Держись, сколько сможешь. Еще один час, да, и это здорово, это еще две мили. Не так уж мало.
Солнце поднималось все выше. Через час или два наступит полдень. А это значит... нет, на самом деле это значит не так уж много.
Впереди скала. Возможно, силикат. Одинокий обломок шестиметровой высоты, принесенный сюда Бог его знает, какими силами и Бог знает, сколько тысяч лет ждущий тут, когда она подойдет, прислонится к нему и, тяжело дыша, устроит привал. И задумается. И проверит воздушный ранец. Снова его менять придется через четыре часа. И у нее останется только два баллона. Теперь ей оставалось идти чуть меньше двадцати четырех часов. Еще тридцать пять миль. Это меньше двух миль в час. Такой вот график. В конце, однако, могут быть проблемы с кислородом. Ей нужно быть внимательной, чтобы не уснуть.