У ворот Манис встретила пара охранников. Одного из них она знала, второй же, по-видимому, только недавно устроился на работу. Именно он обратился с вопросом: «Кто такая и чего угодно?»
— Пропусти, это дочь директора, — из-за спины сообщил второй.
— Какого директора?
— Завода! Дурень. Отойди.
Манис кивнула знакомому и прошла, не намеренно задев новичка одной из цистерн.
— Чудно она как-то выглядит, — тихо сообщил новенький опытному охраннику, — я думал, дамы внутреннего круга в платья красивые наряжаются, а эта выглядит как бродяга.
— Она со странностями у них, не обращай внимания.
Манис привыкла к перешёптываниям, они даже веселили её. Эпатировать публику она любила не меньше, чем бросать саркастичные фразочки на званых вечерах, называя такое поведение своего рода протестом. Правда в дни депрессии, когда на неё накатывала жуткая тоска, она понимала, что всё это выглядит даже хуже, чем наряды жителей её круга.
Манис свернула к административному зданию, именно туда, где они с Правидом условились встретиться. За грандиозной дверью, скорее напоминающей ворота магического храма, открылся широкий коридор, по которому, в костюмах и узких платьях, сновали работники завода. Они занимались бумажками, поэтому выполнять обязанности неудобная одёжка им не мешала. В большом зале, следующем за коридором, расположились сотни столов. Клерки увлечённо заполняли бумаги или переговаривались с партнёрами по телефонам, предлагая воздушные пустышки другим городам. Возле одного из таких столов стоял Правид, держа в руке красивую деревянную трубку. Он только собирался запалить её, как увидел Манис.
Мужчина занимал высокий пост на заводе, поэтому в любое время мог беспрепятственно покинуть рабочее место. Возрастом он обгонял Манис лет на десять или пятнадцать, девушка никогда не интересовалась точной цифрой. Он носил тонкие чёрные усы и собирал волосы в гладкий пучок на затылке. Одевался всегда строго: в чёрные костюмы и тёмно-фиолетовые рубашки с высоким воротом. А на его руках блестели золотые перстни и часы с гравировкой.
— Ты так собрался идти со мной? — с ходу небрежно бросила Манис, оглядев техника с ног до головы. Проходящий мимо клерк ужаснулся, услышав столь фамильярное обращение к своему непосредственному начальнику.
— И я рад тебя видеть, — беззаботно улыбнулся Правид. — Честно говоря, я думал, ты пошутила. Мне хватило и пары спусков в тот гадюшник.
— Я заменила винт, а проверить его не могу, — чуть тише сообщила Манис.
— А пассажирское сидение, надеюсь, не забыла прикрутить, я…
— Да не забыла–не забыла, — отмахнулась Манис, словно от назойливой мухи. — Так что, переоденешься? Или хочешь, чтобы тебя без перстней внизу оставили?
— Ты просто невыносима, тебе говорили?
Правид вытряхнул содержимое трубки в ближайшее мусорное ведро и убрал её в трубочную сумку, что висела у него на поясе.
— Ладно, идём в раздевалки. Найду там что-нибудь более подходящее.
С Правидом Манис познакомилась два с половиной года назад на родительском вечере, какие они устраивали по несколько раз в месяц. В тот год отец повысил Правида до главного инженера-техника и весь вечер пел ему дифирамбы, как одному из лучших сотрудников завода. К Манис же Правид подошёл первым, осторожно сообщив, что она успела поставить масляное пятно себе на платье. В тот вечер Манис изрядно набралась и поделилась с техником своей дикой идеей по созданию настоящего самолёта. Будучи человеком учёным, пусть и редко применяющим полученные из семейных архивов знания, Правид заинтересовался девичьим полётом фантазии, попросив держать его в курсе дела, а также обещав, что о дерзком плане никому докладывать не станет.
Правид провёл Манис к промышленным помещениям через склады. На огромных стеллажах, друг над другом, ждали своего часа шаблонные детали для маголётов. От одной стеллажной конструкции к другой сами собой передвигались лестницы со складскими работниками наверху.
— А какого рожна эти тут делают? — возмутилась Манис.
— Маги? Отца твоего обязали иметь на заводе десяток таких специалистов.