Наташа с Сашей, не сговариваясь, поспешили следом.
— Осторожно не болтай её, — наставляла Наташа брата.
— Топали бы вы, отдыхать, мадам, пока и вас не скрутило, — цыкнул, он на сестру.
Но Машка, дыхнув запах его туалетной воды, соскочив с его рук, понеслась опять до ванны.
— Э, да, это она беременна, Кирюха? — пришёл в себя Александр. — Она и Пашкой, когда ходила, меня с запахами туалетной воды доставала.
Таран обалдел.
— Не может быть, иди ты?
— Точно тебе говорю, — хлопнул его по руке Саша. — Амба!
Наташа, выслушав их горячий шёпот и подивившись на довольные лица брата и Саши, схватившись, нырнула к Маше докладывать новость. Послушав Наташу, Маша напугалась. — Не может такого быть, я таблетки пила.
— Вот-вот. Юлька тоже пила. Ты опять же. У меня задержка. Я своё, с беременностью не связывала, а сейчас гуси-лебеди вырисовываются.
— Аисты, — простонала Маша.
— Какая разница, блин, вся соль в том, что они в клюве принесут.
Маша хлебнула из ладошки воду.
— Что же это получается?
— Сговорились, получается. Пилюли же наши они просто подменили. Ловко провели нас. Получается — один, один.
— Ты иди, я подумать должна, — выпустив Наташу, Маша за её спиной заперла замок.
— Маш, может не надо? — простонала она в закрытую дверь.
— Я отсюда ни ногой, пока не решу, что делать. А ты иди, Ната, отдыхай. Всю ночь колобродим, — донеслось до её ушей.
Кирилл поздно метнулся к двери, замок зловеще щёлкнул перед самым его носом.
— Манюня, не дури. Выползай оттуда. Пашку разбудим, — просил вмиг повеселевший от хорошей новости Кирилл.
— Что вы натворили? — закипела и Натка, накидываясь на брата.
— Две воинственные бабы на меня одного, это многовато. Давай поделимся Сашок. Вы чего тут рты разинули? Заберите свои отвалившиеся челюсти, выпавшие глаза и идите себе, — накинулся Таран на сестру с Сашей.
— Дудки, тебе, — вспылила Наташа на брата. — Это ты их подначил, больше некому братец-кролик. Пилюли подменить они уж никак не додумались бы, а ты медик. И что ж теперь нам делать, все планы наши поломал?
— Убери от меня эту сумасшедшую, — отбивался Таран, прячась за Сашу.
— И правда, Натуля, — поймал тот её, — идём спать, тебя это не касается.
— Даже очень касается. Я два года хотела подождать, а что теперь.
— С этого места и поподробнее. — Онемел Саша.
— Тебе это ни к чему. Если всё верно и будет ребёнок, то он мой.
— А ну-ка идём отсюда. — Подхватив, упирающуюся Натку на руки, он носком ботинка, закрыл дверь за собой.
Проводив их, Таран с новым энтузиазмом принялся за Машу.
— Маш, выходи. Смешно ей Богу. Чего уж теперь-то.
Машка молчала.
— Манюня, вредно же для ребёнка такие нервные перегрузки, закругляйся с обидами, и пойдём, снимем стресс. На пределе же оба и ребёнок обрадуется нашей любви.
Но из-за двери вместо понимания донеслось:
— По-твоему не получится. Завтра же сделаю аборт, если это правда.
— Тогда сиди там. Я тебя сам не выпущу, — прижал он спиной дверь.
А Маша бубнила:
— Это тебе не поможет. Ребёнка не будет.
Таран страшно нервничал.
— Манюня обхохочешься с тобой. Зачем ты меня пугаешь, не сделаешь же этого.
— Смешно ему! — возмущалась, всхлипывая, Маша.
— А как же к этому маскараду ещё-то можно относиться.
— Маскараду? — вскричала она.
— Разве нет? Оттрахала, как хотела, а сейчас ещё и мордой в стену лупишь.
— Ах-ах, какая я не хорошая.
— Машка, двое детей теперь будет, думать головой надо.
— Вот и думай, тебе полезно, но без нас.
— Машенька, — стонал он.
— Слышать тебя не хочу, катись к своей путане.
Таран сполз по двери на корточки- дождался.
— Вот это да! Я понял, ты нарочно меня провоцировала, чтоб потом избавится от меня несчастного.
— Что? — рассерженная Маша распахнула дверь, чтоб самой лично глянуть в его бесстыжие глаза и даже может быть плюнуть.
В этот раз Таран был начеку.
— Ап! — поймал он её, только такую реакцию и провоцируя. — Всё, всё, без кулачков, а то отобьёшь, болеть будут. И мне с фингалом не совсем в тему на сцену лезть.
Забрав Машку в плен своих больших ручищ, тем самым, обезопасив себя и её, он делал попытки целовать, но Машка попробовала защищаться. Но быстро выбилась из сил.
— Скажи спасибо, что я рожу твою там не располосовала и нос не откусила, — пригрозила она любимому.
— Машенция, — это не честно. Я ж сопротивлялся, как мог. Тело узнало твои руки и поддалось, — шептал он, торопясь заласкать девушку.