Она не звонила. Он сам не ожидал, что может так сильно ждать какого-то звонка непонятно кого. Просто в этом ожидании была хоть какая-то, но цель. Что-то, что может быть и потом. В том же, что он благоустраивал разрушенный дом, этого не было. Здесь все-таки никто никогда не будет жить. И он тоже сбежит в соседний мир с его бессмысленной жизнью. Только вот месяц придется выдержать – иначе совсем стыдно даже перед другом – не стоило огород городить. Потом скажу, что позвонил бывшей, ей нужна какая-то помощь, придется вылазить, хоть и не хочется…
Что, сдаемся?! От себя не убежишь… В мире не осталось ни одного человека, которому он был бы нужен. И ни одного, кто был бы нужен ему. Равновесие. Не для кого приводить в порядок этот дом, который он не почувствовал родным. Он может и дальше спать в спальнике и есть с ножа из консервной банки, хотя тарелку-вилку он где-то упаковал. Он трое суток не брился и не мылся. И это – вымечтанное приключение, встряска, поворот судьбы, выигрыш миллиона?! Честнее было бы харакири, но – не самурай, кишка тонка. Так что из двух вариантов он уже выбрал. Помощи зала ждать нечего – ближайший сосед за 8 километров – дед-рыбак, ежедневно выплывающий в реку Припять на надувной лодке. Он собирался, обжившись, отправиться к нему в гости, но, по всему, так и не сложится. Остается звонок – помощь друга. Он взял телефон, потом отложил. Чтобы звонить другу, да что там – любому из знакомых, нужно было вначале отыскать в вещах записную книжку с номерами. Вместо этого он опять взял аппарат, увидел единственный вызов и нажал его номер.
Она ответила, как будто ждала звонка. И сразу же начала говорить быстро-быстро, без пауз, как будто боялась, что ее перебьют. «Я знала, что ты позвонишь сам, можно я буду на «ты», ты мой счастливый номер, оба раза я поставила, как выбрал ты, и выиграла, я боюсь испытывать судьбу и не звоню снова, но на самом деле очень хочу еще»… «Стой, заговорил он. – Так ты играешь?». «Да, - ответила она. – В казино. Рулетка. Это секрет. Но не от тебя. Мы выиграли достаточно, чтобы отметить. Мне так посоветовала гадалка – набрать любые семь цифр после кода любого из мобильных операторов, и ждать, что скажут». «Хороший совет, - искренне рассмеялся он. – И кто же, взяв трубку, скажет «Нет»?! «Я тоже об этом спросила, - собеседница рассмеялась легко и как-то звонко. – Но на самом деле «нет» оказалось более частым – или «такого номера не существует», или не берут, или сбрасывают, или «вне зоны». Ты, кстати, в первый раз был вне зоны, поэтому я и решила пробовать этот набор цифр еще… «Смешно, - подумал он. – Я-то как раз в Зоне. Ей посоветовала гадалка, и меня это невероятно смешит, мне – психоаналитик, и я всерьез исполняю, как идиот. Но, кажется, пауза затянулась…». «Знаешь, я не смогу отметить твой выигрыш, хотя искренне рад» - сказал он. «А, мой счастливый номер принадлежит многодетному трудоголику?! Без обид, везет обычно в чем-то одном», - снова звонко рассмеялась она. «Да нет, просто я очень далеко, - почему-то смутился он. Тут в углу двора мелькнула чья-то тень и раздался угрожающий вой. «Что это у тебя? – ее голос мгновенно изменился. – Просто волк, - он попытался продолжать взятую в разговоре шутливую интонацию. – Я слышу, что волк, - сказала она. – Где ты?! – голос требовал ответа. «В Зоне», - ответил он. Тревожные нотки в ее голосе тут же исчезли. «А, Сталкер, самоучитель для мародеров… Выключи комп, а? У тебя не так много оружия, чтобы пробиваться к Монолиту дальше». Он сильно-сильно сжал веки. «Я не играю, - сказал. – Я решил выжить здесь, потому что умирал там», - почему-то он чувствовал, что она понимает то, о чем он говорит. – Но я ошибся». « Ты не можешь ошибаться», - она сказала эту явную глупость так, что он немедленно поверил. – Скажи мне сейчас, когда ты все знаешь, да или…». «Нет!», - ляпнул он на самом деле потому, что не хотел ни думать, ни выдерживать паузу. «Хорошо, - сказала она. – Ты сделал свою ставку, даю отбой, привет волку». Он послушал гудки. И прилежно пошел заколачивать щель забора – его не очень-то радовал воющий гость, и особенно перспектива его визита с остальной стаей.
Она опять выиграла. Теперь они разговаривали каждый день – после обеда, когда она просыпалась после бессонной ночи. Две темы были как бы под негласным запретом. Ее болезненная страсть к игре, давняя, с попытками вылечиться сильнейшими антидепрессантами, с проигрышем родительских сбережений в анамнезе и их же отказом видеться с такой дочерью. И его побег в Зону, бессмысленный и затягивающийся, нежелание добывать деньги прежним способом – он был юристом, консультантом по проблемной недвижимости, но стройки в кризис замерли первыми, и неумение все-таки написать картину, о которой мечтал всю жизнь, в те редкие моменты, когда вообще о чем-то мечтал. Да еще и сколоченная мебель – топчан, стол, табуретка, - оказались весьма корявыми и кособокими – а ведь умел же, и дерево слушалось, так нет же… Они взахлеб вспоминали истории из жизни своей и знакомых, безжалостно обсуждали их, по очереди рифмовали строчки о чем угодно, спорили о вреде алкоголизма и необходимости обзаводиться детьми, поддакивали друг другу, что классический комплект счастья «квартира-машина-дача» - не для них. Она узнала, как его бывшая жена мило похрапывала во сне, но почему-то яростно опровергала этот факт поутру, до слез и истерик. Он выслушал, как ее последний любовник прятал грязные носки за батарею, а потом как бы невзначай их вытаскивал и натягивал. Но на самом деле о личном прошлом они говорили нечасто – жизнь все время подбрасывала новые темы. Обычно она сообщала ему политические новости, а он сразу же говорил, что будет дальше – прогноз часто совпадал, что приводило ее, плохо разбиравшуюся во властном закулисье, в детский восторг. Однажды он попросил ее описать себя – она примостилась перед зеркалом и сымпровизировала репортаж. В этот день на холсте появился набросок. Он сознался себе, что ему нравится сам процесс разговора – счастье речи. Ему так понравились эти слова, что он мусолил их целый день, пока не зарифмовал. Сформулированный манифест труса-перестраховщика, боящегося серьезных отношений с кем-либо, да что там – просто боящегося любви, - он немедленно прочитал ей.