Не было только алкоголя. При Горбачеве алкоголь вообще был проблемой. Остальное было все. А главное, меня никто не контролировал.
Тем летом моей маме предстояла очень серьезная операция. Она в основном лежала в больнице, а отцу тоже было чем заняться… поэтому просить у прохожих денег приходилось не только на билет в диско-бар, но иногда и на еду.
Когда маму выписали, я как раз собирался сходить потанцевать. Она в дверях схватила меня за рукав рубашки… она не хотела, чтобы я уходил из дому… рукав остался у нее, а я все равно ушел… и две недели не возвращался.
Мне было пятнадцать лет. Это было мое первое взрослое лето… и девушки тоже были первыми. Я чувствовал себя очень счастливым. Так продолжалось несколько месяцев, и мне казалось, что так может продолжаться всю жизнь.
Поддерживая репутацию лучшего диско в Ленинграде, хозяева «Вены» иногда устраивали у себя тематические вечеринки. То есть там играли не «new-wave» или «eurodisco», а, например, только появившийся «heavy-metal-rock».
Как-то я сходил на такую вечеринку. Эх, жалко, не было у меня в те годы видеокамеры… сегодня мог бы делать большие деньги.
Вместо крашеных челок — черные гривы. Вместо румынских кроссовок — ПТУшные кованые ботинки. Вместо «Голубого Дуная» мероприятие открывалось «Hell's Bells» «AC/DC». Если вы не в курсе, то сначала там двенадцать раз бьет колокол, а потом следует такой звук, будто солиста вырывало, и он от стыда покончил с собой. Одновременно с последним ударом колокола вся банда бабуинов сходила с ума. Что за движения должны сопровождать «AC/DC»шные вопли, каждый решал для себя сам, так что… черт, все-таки жаль, что у меня не было камеры.
Metal-party мне не понравилась. В дни, когда она проводилась, я отправлялся в иные заведения. Когда я узнал, что помимо металлических в «Вене» будут проводиться также и ретро-вечеринки, я расстроился еще больше, но из любопытства сходил и туда.
Билет на тематическую вечеринку стоил в три раза дороже, чем на обычные танцульки. Я заплатил, поднялся на второй этаж… и перестал жалеть о переплаченных двух рублях. Впервые в жизни я узнал, что хорошая музыка — это не обязательно «Depeche Mode»… что танцевать твист — это как девушек целовать… даже труднее… но ведь и интереснее!, что Элвис Пресли — это Король… единственный реальный Король!…
С тех пор на ретро-party я ходил, а на все остальные — нет. Если была в моей teenage-юности первая мальчишеская любовь, то это была любовь к визгливой музыке 1950-х.
Уже через два месяца я был в полном порядке. У меня имелся галстук, на котором с изнанки читалось: «Фабрика им. Володарского. 1956 год». Имелись брюки, как у Шурика в «Кавказской пленнице»: короткие ровно настолько, что над носком торчала нога. Имелась рубаха с огромным воротом, а главное, у меня были остроносые ботинки… настоящие остроносые ботинки… чудом выжившие с самых что ни на есть ретро-времен ботинки со шнурками на трех дырочках сбоку… о таких ботинках мечтал каждый твистер в городе, но были они только у меня… их нос был острее, чем стрела Амура… отличные ботинки.
Два вечера подряд я собственными руками вырезал для своих чудо-ботинок каблук. Потом всунул ногу внутрь. Каждым пальцем ноги я изнутри целовал свои ботинки. Два раза, сбившись в банды, твистеры из враждебных кланов порывались снять с меня ботинки. Скорее уж я согласился бы на ампутацию ног! Когда, обутый в эти ботинки, я выходил танцевать твист, прочих модников сдувало с танцпола… мне не было равных во всех девяти мирах.
В этих ботинках я был неотразим. Единственная проблема состояла в том, что пойти в ботинках было, в общем-то, некуда.
Ретро-вечеринки устраивались в «Вене» всего несколько раз. Потом нерентабельное мероприятие прикрыли. Купить себе пластинку «Stray Cats» и танцевать твист на дому… до того как это станет возможным, нужно было подождать еще десятилетие.
Что оставалось? Оставалось ходить на концерты.
Во всем СССР мне была известна лишь одна банда, официально игравшая ту музыку, которую слушал я… и слушали парни, мечтавшие украсть мои ботинки. За небольшую плату кассету этой группы мне дали переписать приятели.
Музыка была отличная, а у анонимной вокалистки был пронзительный голос. Позже я узнал, что вокалистка — это Жанна Агузарова, а группа называется «Браво».
Был, конечно, еще Рок-клуб… но вся эта кухонная самодеятельность в тельняшках прошла мимо меня… она не была мне интересна. А вот «Браво» было интересно… еще как было!
В сентябре 1986-го группа приезжала в Ленинград. Это стало главным событием той осени.
Гастроли «Браво» в Ленинграде продолжались не день и не два — они продолжались десять дней. Причем в субботу и воскресенье музыканты давали аж два концерта: в пять и восемь часов.
Попасть на концерты в те годы было несложно. Бабушки-билетерши кроме проверки входных билетов обязаны были распространять билеты лотерейные. Разумеется, никто их не покупал.
Билет на концерт стоил от трех до десяти рублей. Лотерейный билет — тридцать копеек. Так что секрет прохода на концерт был прост: нужно было купить у старушек три билета на рубль и, пройдя в зал, занять любое свободное место.
Гастроли «Браво» не были сольными. Вместе с ними выступали еще несколько групп. Каждого нового исполнителя объявлял конферансье. Пожилой мужчина в футболке и блестящем пиджаке поверх футболки рассказывал анекдоты и взмахивал рукой: «Встречайте!»
Сперва волосатый певец, похожий на английского бомжа, пел грустные блюзы про скрипача, который повесил на спинку стула свой сюртук. Слушать их мне было скучно. Я занял лучшее место рядом со сценой и ждал Агузарову так, как может ждать девушку с таким голосом 15-летний подросток, рожденный танцевать твист.
Вторым номером программы была группа «Рондо». Знаете, наверное: их солист Александр Иванов до сих пор мелькает на MTV. После каждой песни публика аплодировала. Иногда на сцену забирались девушки и дарили музыкантам цветы.
А потом откуда-то сбоку вышел… а может, выполз… как-то странно появился низенький «бравовский» гитарист… он всем телом пригибался к инструменту, и первое, что я увидел, — его гитара… на ней были прорези, как на скрипке… узенькие, сбоку… волосы зашевелились у меня на предплечьях… а зал уже орал… и я прозевал момент, когда они появились: толпа незнакомых мне твистеров… они выкатились прямо на пустое футбольное поле… один был в косухе, которые прежде я видел только на мутных черно-белых фото импортных рокеров… они уже вертелись как волчки… их ботинки мелькали в воздухе… отличные ботинки, не хуже моих… и милиционеры ничего не могли сделать, потому что вслед за твистерами на поле начали выходить и обычные люди… даже пожилые женщины… а гитарист извлекал из своей скрипичной гитары такие звуки, что милиционеры теряли фуражки, и Жанна… Господи! какая она носатая… некрасивая… но зато какой голос!… Жанна уже сметала своим голосом передние ряды… и целый стадион танцевал… и я тоже вертел в воздухе своими ботинками… все сорок минут подряд.
Ленинградские гастроли «Браво» 1986 года стали первым официальным концертом в СССР, на котором публике было позволено выходить на поле и танцевать. Власти просто смирились: нельзя же арестовать сразу семь тысяч человек.
Слухи о том, что творится в «Юбилейном», ползли по городу. На следующий день все повторилось. Спустя еще день во Дворец спорта пришли футбольные фанаты, мутные типы с заводских окраин, волосатые автостопщики и множество просто красивых девушек.
Перемены всегда начинаются с рок-н-ролла… с того, что человек встает с кресла, с которого нельзя вставать, и, улыбаясь, идет на цепь милиционеров… люди на поле танцевали, дарили друг другу деньги и, возможно, пробовали делать секс… все понимали — это и есть шаги истории… это и есть грохот ее кованых сапог… даже такие бессмысленные животные, как офицеры милиции, понимали это и приплясывали в такт агузаровским твистам.
Как каждая победившая революция, толпа из «Юбилейного» не знала, куда девать свалившуюся свободу. Нужно было поднимать над Дворцом спорта черный флаг и отплывать всем вместе по серой воде Малой Невки, а люди просто расходились по домам.