Кин фыркнул. Дебора посмотрела на него.
— Что-то застряло в горле, — отмахнулся Кин с безрадостной улыбкой.
— Он всегда высоко ценил искусство, культуру и образование, — осторожно продолжала Дебора, — и решил открыть небольшой музей. Вход бесплатный. Собрание было довольно... хаотическим.
— Эротическим? — ухмыльнулся Кин.
— Хаотическим, — повторила Дебора. — Беспорядочным.
— О, — произнес Кин. — Жалко.
Дебора повернулась к Керниге:
— Ричард выставлял все подряд. Всякую всячину, собранную отовсюду, распихали по старомодным витринам без всякого порядка. Кое-как. Уйдя на пенсию, он решил, что требуется более серьезный подход. Учредил совет попечителей, нанял куратора...
— Вас, — сказал Кернига.
— Не первой, — ответила она. — Я третья. Проработала здесь всего три года.
— И вы приехали из...
— Я делала здесь дипломную работу, — ответила Дебора. — Родом я из Бостона, а училась в Нью-Йорке.
— Ага, то-то у вас выговор какой-то тамошний. — Кин подчеркнуто по-южному растягивал слова. — Я-то думал, это просто образование...
Дебора не знала, что сказать. Полицейский невзлюбил ее с первой встречи.
— С тех пор я старалась расширить и упорядочить коллекцию, — продолжала она, пытаясь сосредоточиться на деле. — В общем-то с этим и было связано вчерашнее мероприятие. Сбор средств. Мы планируем привезти собрание кельтских древностей...
— Как мило, — презрительно бросил Кин. — А не хотите дать нам список гостей со вчерашней вечеринки?
— Мы тут подумали, — объяснил Кернига извиняющимся тоном, — не мог ли кто-то из гостей остаться или вернуться.
Деборе понадобилась секунда, чтобы осознать, что он говорит. Никого не беспокоит, что Ричард умер. Их беспокоит, что он убит.
Она открыла ящик стола и вытащила список приглашенных.
— Здесь перечислены все, кто обещал приехать. Не дам гарантию, что все они действительно были, хотя, вероятно, присутствие большинства людей из списка я могла бы подтвердить сама. Пришли несколько человек, которых я не знала, да и Ричард мог пригласить кого-нибудь еще, кого в списке нет.
Так похоже на Ричарда — попросить ее все организовать, а потом разрушить продуманную систему, потакая внезапному капризу... Это всегда и раздражало ее, и вызывало улыбку.
— А персонал? — спросил Кин.
— Была Тони, — начала Дебора, — плюс пара наших добровольцев. И люди, обслуживавшие фуршет.
— Сколько?
— Три официанта, два бармена.
— Когда они разошлись?
— Тони ушла рано, кажется около девяти. Добровольцы на час еще задержались. Официанты уехали в районе четверти двенадцатого, — добавила она. — Все гости разошлись к полуночи.
— Вы оставались последней? — уточнил Кин.
— Да.
Раздался стук, и в дверь, застенчиво улыбаясь, заглянула Тони. В руках у нее были две кружки с кофе — прекрасный предлог, чтобы войти. Кернига расчистил место на столе. Уборщица поставила кружки и пододвинула их к копам. На Дебору она не смотрела и ничего ей не предложила. На мгновение Деборе захотелось что-нибудь попросить. Например, плотный английский завтрак с яичницей, беконом и фасолью... Может, и стоило бы — просто чтобы увидеть выражение лица Тони.
Ах да. Юмор. Твое обычное убежище...
Когда Тони ушла, Кин повернулся к Деборе и развернул какую-то бумагу. По виду — факс.
— Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? — спросил он.
Поворачиваясь, чтобы взглянуть, Дебора заметила мелькнувшие на лице Керниги раздражение и нерешительность. В конечном счете детектив просто нахмурился и быстро отвел глаза, но она была уверена, что он сердит на Кина.
По-видимому, это был нож, длинный и тонкий, как кинжал, с крестообразной, слегка изогнутой рукояткой. Вонзившись глубоко в тело, концы рукоятки (помнится, они называются квиллоны), вонзались в тело по обе стороны от колотой раны.
...Оставляя маленькие симметричные синяки...
Нож на картинке был вложен в черные кожаные ножны, верхняя часть и конец которых были отделаны блестящим металлом; висели они на отрезке цепи, приспособленной для подвешивания к поясу. Элегантное, но смертоносное оружие, хотя не только это делало его примечательным. В верхней части черной рукоятки располагался металлический диск с выгравированным или оттиснутым знакомым символом.
— Свастика? — спросила она.
— Насколько я понимаю, вещь вам незнакома? — сказал Кернига, снова поворачиваясь к ней и протянув руку за факсом. Его лицо ничего не выражало.