Немцы едва сбавили ход. Вместо того чтобы перегруппироваться и перестрелять американцев — оружие-то у них было явно лучше, — они попытались пробиться, словно главная их цель — продолжать движение. Когда «шерманы» развернулись веером, чтобы ударить с флангов, немцы продолжали рваться на юг, оставляя незащищенными даже бока и заднюю часть исполинской «ягдпантеры» — танка, который, наверное, смог бы уничтожить весь взвод, если бы приотстал и занялся ими вплотную. Бессмыслица какая-то.
А еще, когда американцы начали побеждать, немцы окружили вот этот грузовик, как будто их основная задача — сберечь маленький потрепанный «опель».
— Ну-ка, поглядим, что тут такого ценного, — сказал Маллигрю.
Том Моррис, механик-водитель Маллигрю, сбил замок на кузове грузовика. На лице его застыло озадаченное выражение — он никак не мог отойти после этого странного боя.
Маллигрю залез в кузов, перебравшись через труп молодого немца — тот отстреливался, пока они не изрешетили грузовик очередями. Внутри был один-единственный большой деревянный ящик, украшенный немецким орлом и свастикой. Маллигрю взял из танка кирку, подсунул под крышку ящика и, навалившись всем телом, оторвал доску. Отбросил ее и замер, не веря своим глазам.
Что за черт?
— Что там, Эндрю? — спросил Моррис. — Что ты видишь?
— Не знаю, — отозвался Маллигрю голосом, хриплым от замешательства, даже страха. — Не знаю. Дичь какая-то.
— В чем дело?
— Вызывай военную полицию, — сказал Маллигрю. — Сейчас же.
Так они и сделали. Однако, несмотря на ужас пережитого побоища и горе, накатившее, едва прошел первый шок, Маллигрю так и не вылез из грузовика. Он все еще стоял там, глядя словно завороженный, когда прибыл санитарный транспорт, чтобы забрать погибших.
Часть I
СТАРЫЕ КОСТИ
Глава 1
Наши дни
Высокий полный человек небрежно прислонился к дверному косяку.
— Знаете, мисс Миллер, вы просто потрясающая, — произнес он, растягивая слова. Глаза, как узкие щелочки на свином рыле, язык влажно мелькает между толстых приоткрытых губ.
— Знаю, — ответила Дебора.
Она была высокая — шесть футов и один дюйм — и выглядела так, словно смонтирована из обрезков трубы. Ее редко называли хорошенькой. Никогда не называли красавицей. И очень часто называли потрясающей. Когда-то она, наверное, была бы польщена. Давным-давно. Сегодня вечером, после нескольких недель подготовки и нескольких часов приклеенных улыбок и натужных разговоров, у нее не осталось сил любезничать даже с Харви Уэбстером, видным членом Лиги христианских бизнесменов Атланты и главой финансового совета музея. Время перевалило за полночь, и Деборе хотелось домой.
— Просто потрясающая, — повторил он, протягивая руку к ее бедру. Он походил на жабу: кожа каким-то образом одновременно бугрилась и провисала, словно шарик, наполовину наполненный водой и шлепающийся с боку на бок.
— Мистер Уэбстер, — Дебора посмотрела на руку в бурых пигментных пятнах, — не надо.
Он задержал руку в воздухе; затем, видимо, списав ее слова на кокетство, потянулся дальше.
Дебора отступила:
— Мистер Уэбстер, прошу вас...
Он сменил тактику.
— Я вовсе не хотел вас обидеть. — Улыбка стала шире дверного проема, который он по-прежнему загораживал. — Просто надеялся, что вы проведете для меня экскурсию — теперь, когда все разошлись по домам.
Улыбка на секунду застыла, и Дебора углядела прячущийся за ней расчет. Невероятно: шестидесятипятилетний мужчина — а самодовольства, как у двадцатилетнего качка. Самодовольства с примесью злобы.
— Личную экскурсию, — добавил он, выразительно ухмыляясь.
И так весь вечер. Дебора считала себя довольно сдержанной, но сейчас ее нервы были на пределе.
— В другой раз, мистер Уэбстер, — сказала она. — Когда будет светло и людно — и когда я куплю приличную электропогонялку.