Женщины возбужденно перешептывались между собой, скорее всего, на языке, которого я не знал. Я не мог разобрать ни слова. Но теперь я понял, что они были обычными живыми женщинами, а не привидениями и не демонессами. Они были одеты в абсолютно одинаковые халаты, а в волосах и на шеях у них были совершенно одинаковые украшения из кости. Рабыни, понял я, подобранные по контрасту, чтобы подчеркнуть достоинства обеих. Темнокожая, скорее всего, была родом из заргати или какого-то другого южного народа. Другая, вероятно, была привезена из-за моря и принадлежала к расе, ни одного представителя которой я до сего дня не встречал. Внимательно рассмотрев ее, я обнаружил, что ее волосы были не седыми, а бледно-бледно золотистыми. Кожа у нее была почти розовой. Я подумал, что она, наверное, родилась в стране туманов и вечной мглы, что, как говорилось в наших легендах, находится у Вершины Мира, но расспрашивать ее я не стал.
Я попытался сесть; они вдвоем ласково, но настойчиво снова уложили меня в мягкую постель.
Разве они не знали, кто я? Разве никто не рассказывал им, что я ужасный чародей, совсем недавно вырвавший сердце царя прямо у него из груди?
Очевидно, нет. Это не имело никакого смысла. Но я был на удивление слаб и не имел ни малейшей возможности сопротивляться им.
Память постепенно возвращалась. Я исподтишка вытащил руку из-под одеяла и обнаружил, что, во-первых, был абсолютно голым и, во-вторых, что мои раны затянулись. Я был чисто вымыт, надушен и пах благовониями.
Я сглотнул и снова попытался заговорить. Чернокожая приподняла мою голову. Бледнолицая дала еще сидра.
Вдруг за стеной раздался громкий топот. Забряцали доспехи. Створки дверей распахнулись, в комнату строевым шагом вошли четверо солдат, встали у стен и ударили копьями об пол, призывая к вниманию. Я увидел эмблему змеи у них на щитах и красные банты на рукавах.
Затем вошел герольд, объявивший гораздо громче, чем того требовали обстоятельства:
– Идет наследная принцесса!
Обе рабыни моментально спрятались за изголовьем кровати, а в дверном проеме показалась до боли знакомая фигура с завитыми волосами, одетая в расшитое золотом ярко-красное платье без рукавов. Золотые змеи вились по ее обнаженным рукам.
– Тика!
Забывшись, я рывком вскочил с постели. Простыня упала, обнажив меня до пояса. Я непроизвольно охнул, пытаясь прикрыться, и снова упал на спину, едва не лишившись чувств. Женщины-рабыни моментально возникли из-за спинки кровати, расправили покрывала и укрыли меня. Я спрятал забинтованные ноги под одеяло.
Тика чопорно и высокомерно вошла в комнату, глядя прямо перед собой и не обращая ни малейшего внимания ни на кого из присутствующих. Я заметил, что она сильно нагримирована и напудрена: темные тени вокруг глаз протянулись далеко к вискам – так что у меня возникла глупейшая ассоциация с двумя рыбинами, наклеенными с двух сторон на ее лицо.
Ее платье шуршало. Золотые ожерелья, в изобилии украшавшие ее шею и грудь, звенели.
– Тика?
– Ты болен, кроме того ты иностранец, поэтому я прощаю тебе нарушение этикета, Секенр. Но в будущем даже ты в присутствии посторонних должен называть меня «Ваше Высочество» или «Принцесса». – Она в первый раз обратила внимание на присутствие солдат, герольда и рабынь, взмахом руки повелев им удалиться. Герольд ушел первым. Четверо солдат, прикрыв за собой двери, встали снаружи, преграждая путь всякому, кто пожелает войти. Рабыни ускользнули через другую дверь.
Она улыбнулась и села на кровать справа от меня.
– Вот. Так-то лучше.
Я взял ее руку в свою. Она не сопротивлялась, лишь повернула мою кисть, чтобы рассмотреть шрам на запястье.
– Ты быстро выздоравливаешь, Секенр. Это типично для чародеев?
– Не всегда. Я… я…
– Да, Секенр?
Я не знал, что сказать. Между нами возник невидимый барьер. Я просто не мог подобрать слов.
– Не всегда.
– Значит, тебе больно?
– Не очень. Теперь уже нет. Но знаешь, мне кажется я так никогда и не научусь получать удовольствие от того, что я чародей.
Это была шутка. Я попытался засмеяться. Но она не прореагировала.
– Мама поражена и… немного встревожена. Она не ожидала, что ты совершишь то… что совершил.
– Она не давала мне никаких распоряжений по поводу того, что я должен был сделать.
– Тем не менее, обстоятельства вынудили ее действовать… более молниеносно и решительно… чем она намеревалась… Но, конечно же, она очень благодарна тебе, Секенр, и выполнит все свои обещания. Просто она недооценивала тебя. Она не думала, что ты способен на…
– Что случилось, Тика?
Она отпустила мою руку. Я убрал ее обратно под одеяло.
– Я надеялась, что ты объяснишь мне, – сказала она.
Пришло время масок. Я надел маску чародея, маску тайны.
– Возможно, вы восприняли события по-другому, чем я, – произнес я без всякого выражения. – Я этого и ожидал. Вы не видели того, что видел я.
Она вздрогнула и, отвернувшись от меня, заговорила, тщательно подбирая слова:
– Голова царя взорвалась, как переспевший арбуз. Повсюду была кровь. Всех присутствовавших забрызгало ею. Я до сих пор вспоминаю, как она полилась на меня. Кусок мозгов упал на пол прямо передо мной. А когда он уже был мертв, он встал на ноги и дергался в каком-то диком танце до тех пор, пока невидимый злой дух не вырвал у него сердце и не унес прочь. Все видели это, многие кричали… Один старик умер от испуга. Я тоже испугалась, испугалась тебя, Секенр, потому что ты способен на подобные вещи, ведь ты убил собственного отца… Я поняла, что совсем не знаю тебя.
Она тихо заплакала. Это поразило меня.
Лежа совершенно неподвижно, я поинтересовался:
– Но твоя мать в конечном итоге получила все, что хотела, разве не так?
– Да. Она сохранила трезвую голову, когда все остальные ударились в панику, и действовала так, словно это было предусмотрено ее планами. Так что все наши враги были арестованы или убиты, пока были слишком напуганы, чтобы что-то предпринять. Она прекрасно продемонстрировала, какой молниеносный и решительный удар способна нанести… Но все же в глубине души я уверена, она испугалась не меньше остальных. Однако она этого не показала и, воспользовавшись моментом, стала царицей.
– Значит, все довольны. Так в чем проблема?
– Нет никаких проблем, Секенр. Но моей матери, царице-регентше Хапсенекьют, в дальнейшем хотелось бы получше знать о твоих планах, чтобы больше не было никаких неожиданностей.
– Для меня все это тоже было неожиданностью, Тика.
Она резко повернулась ко мне. Наши взгляды встретились. Последовала длинная неловкая пауза. Я не мог понять ее мыслей. Между нами по-прежнему оставался барьер, словно то время, когда мы вместе плыли на барке, было отделено от настоящего тысячью миль Великой Реки.
Она поднялась, намереваясь уйти.
– Останься со мной, Тика. Расскажи мне о Дельте. Мне все здесь так непривычно.
– Мое присутствие требуется в другом месте, – вот и все, что сказала она мне.
Она хлопнула в ладоши. Солдаты распахнули двери, выпустили ее и двинулись следом. Я еще долго слышал звук их шагов, гулким эхом разносящийся по коридору.
Началась бесконечная череда сна и бодрствования, когда меня кормили самой легкой пищей две женщины-рабыни, не отвечавшие ни на один мой вопрос. Если я обращался к ним, они закрывали лица или качали головой, или просто испуганно отворачивались. Тогда я засыпал вновь и видел тревожные бессвязные сны, наполненные огнем, громом и ветром, в них что-то гигантское поднималось из неведомых глубин, словно великан пробуждался от своего вековечного сна.
Так прошло дня три, а на четвертый, ранним утром, за мной пришли два чернокожих раба. Один из них поднял меня с постели и поддерживал в горизонтальном положении, пока второй одевал на меня просторную черную мантию. Я осторожно наступил на израненную ногу, пошатнулся и чуть не упал, но раб подхватил меня и поднял на руки, как ребенка.