Но она там. Другие возможности даже не рассматриваются. Он вернет ее, а потом заставит Вона расплатиться. Медленно и болезненно, пока лицо графа не сделается таким же черным, как трижды проклятый тюльпан, который он использует в качестве своей подписи.
— Что вы с ней сделали? — хрипло дыша, потребовал Майлз, дверь у него за спиной треснула и криво повисла на одной петле.
В домашнем халате с узором из восточных драконов, лорд Вон непринужденно сидел за круглым столом из шелковистой вишни, с инкрустацией в виде геометрического узора из светлого дерева. На столе стоял рифленый кофейник, и граф прихлебывал означенный напиток из чашечки, лениво листая утреннюю газету. Ни дать ни взять отдыхающий джентльмен.
Взмахом руки приказав оставаться на месте лакею, который так и подобрался, словно собираясь выгнать непрошеного гостя, Вон обратил на внезапное появление Майлза так мало внимания, будто подобные сцены были обычным делом у него за завтраком. Или, мрачно подумал Майлз, будто он ждал его.
— С кем, мой дорогой друг? — лениво спросил Вон, переворачивая очередную страницу.
— С кем? — недоверчиво переспросил Майлз, подавляя в себе желание удавить прохвоста поясом его же собственного халата. Удержала Майлза только мысль о том, что живой Вон может рассказать больше, чем задушенный — С кем?
Для связной фразы требовалось усилие совсем иного рода.
Вон неторопливо поднял глаза от «Морнинг таймс».
— Хотя мне и импонирует ваша лаконичность, но мне кажется, имя было бы более уместно.
— Ясно. — Майлз размял пальцы, обуздывая гнев. — Если вы хотите разыграть это таким образом.
— Делу поможет, если вы ознакомите меня с правилами игры, в которую я должен играть, — мягко заметил Вон. — С вашей стороны будет крайне неспортивно скрыть их от меня.
— Не более неспортивно, чем ваше поведение. Сидите тут и притворяетесь, будто не понимаете, о чем я говорю, — вспылил Майлз.
Вон поднял бровь.
Майлз оперся обеими руками о стол, наклонился вперед и вполголоса угрожающе произнес:
— Что вы сделали с леди Генриеттой?
Вон явил собой великолепный образчик изумления. С выражением умеренного интереса он на мгновение поднял зеленоватые глаза от чашки.
— С леди Генриеттой? Стало быть, она пропала?
— Она не пропала. Ее похитили, и вы прекрасно это знаете. Куда ваши приспешники ее дели, Вон?
— Приспешники, — ровно повторил Вон. Воплощенная учтивость, он небрежно поставил чашку на блюдце. — При всем моем восхищении и — осмелюсь сказать — уважении к леди Генриетте, я с похищениями покончил. Так банально.
Вон знаком велел лакею налить ему еще кофе.
Майлз вскипел. Он не ждал, что Вон расколется немедленно — все же человек этот опытный шпион и привык к такого рода вещам, — но надеялся хоть на какую-то реакцию, на непроизвольное движение глаз в сторону потайной двери, загадочный знак лакею. Он мог бы пригрозить обыском дома, но сомневался, что от этого будет прок. Вон слишком умен, чтобы прятать Генриетту у себя дома. Где-то у него должно быть убежище, коттедж в деревне, квартира в сомнительном районе города, где он без помех допрашивает свои жертвы.
Жертвы. Майлз вспомнил о несчастной связной Генриетты и пожалел об этом.
Завтракающий Вон слегка утешил Майлза. Личность Розовой Гвоздики достаточно важна для Вона, чтобы лично допрашивать Генриетту. Майлз мысленно чертыхнулся. Он готов был треснуть себя по голове тяжелым серебряным подносом, если бы это не грозило его способности спасти Генриетту. И почему он не подумал об этом раньше? Нужно было сесть в засаде и ждать, пока Вон выйдет из дому, и проследить за ним до его тайного логова. Майлз снова чертыхнулся. И почему он не подумал об этом, прежде чем ворваться сюда?
— Зачем мне похищать леди Генриетту? — с обманчивой мягкостью спросил Вон. — Позвольте подумать. — Вон побарабанил пальцами по полированной столешнице, и от этого отработанного движения у Майлза заныли зубы. — Охваченный страстью, я мчу ее в своей карете в Гретна-Грин… нет, не получается, не так ли, потому что я все еще здесь. Будет вам, мистер Доррингтон, это сюжет для «Ковент-Гардена», а не для цивилизованных людей.
— Я вызову вас за нее на дуэль.
Майлз понимал — разумнее было бы изобразить смущение, извиниться и уйти, но тревога подстегнула его. Кто знает, когда Вон отправится к Генриетте? Или, может, сейчас ею занимаются его пособники? Он хочет разобраться с этим не откладывая.