— Эдвард! — произнес он настойчиво, стараясь говорить тише. — Эдвард Бонд!
Я узнал его. Не его именно, конечно. Но я уже видел убегающие, одетые во все коричневое фигуры раньше — и ненависть, которую я уже один раз испытал с Матолчем, волной поднялась внутри меня при виде его.
Враг! Выскочка! Один из многих, кто сумел воспользоваться волшебством против великого лорда Ганелона!
Я почувствовал, как волна гнева залила краской мое лицо, как кровь застучала в висках с такой силой, с такой необычайной, незнакомой мне яростью... Мое тело напряглось в позе Ганелона — плечи назад, грудь выставлена, презрительная улыбка на губах, высоко поднятый подбородок. Я услышал, как мой голос сыплет проклятия на языке, который я едва помнил. И я увидел, как он отступил назад, и неверие было написано на его лице. Рука его потянулась к поясу.
— Ганелон? — заикаясь, произнес он, пытаясь поймать своими глазами мой взгляд. — Эдвард, ты с нами, или ты опять стал Ганелоном?
5. ВЕДЬМА В АЛОМ
В правой руке я все еще сжимал шпагу. Вместо ответа я с ненавистью сделал выпад. Он отпрянул назад, оглянулся через плечо и вытащил свое оружие. Я проследил за его взглядом и увидел другую фигуру, скользящую между деревьев. Она была меньше и изящнее — девушка в тунике цвета земли и леса. Ее черные волосы ниспадали на плечи. Она держалась за свой пояс, лицо ее было повернуто ко мне и искажено ненавистью, а зубы обнажены в страшной улыбке.
Человек, стоящий передо мной, что-то говорил.
— Даже если ты Ганелон, ты помнишь Эдварда Бонда! Он был с нами — он верил в нас! Выслушай нас, пока еще не поздно! Арле сможет убедить тебя, Эдвард. Иди к Арле. Даже если ты Ганелон, разреши мне отвести тебя к Арле!
— Это бесполезно, Эрту, — раздался тоненький голос девушки.
Она боролась с последними из деревьев, чьи ветви обхватили ее и никак не хотели отпускать. Ни один из них теперь и не пытался говорить тише. Они кричали, и я знал, что в любую минуту могут прибежать стражники, а я хотел убить их обоих сам, прежде, чем кто-нибудь отберет у меня это удовольствие. Я жаждал крови этих врагов — и в этот момент имя Эдварда Бонда не было даже воспоминанием.
— Убей его, Эрту, — вскричала девушка. — Убей его или отойди с дороги! Я знаю Ганелона!
Я поглядел на нее и крепче обхватил рукоятку моей шпаги. Да, она говорила правду. Она знала Ганелона. И Ганелон знал ее и смутно помнил, что у нее была причина ненавидеть его. Я видел это лицо раньше, искаженное ненавистью и отчаянием. Я не помнил, где, когда и почему, но она выглядела знакомой.
Человек Эрту неохотно вынул свое оружие. Для него я все еще был, по крайней мере, образом его друга. Я торжествующе рассмеялся и снова взмахнул своей шпагой, слыша, как она со свистом рассекает воздух. На этот раз показалась кровь. Он снова отступил назад, подняв свое оружие так, что я теперь глядел в черное дуло.
— Не вынуждай меня к этому, — произнес он, сжав зубы. — Это пройдет. Ты был когда-то Эдвардом Бондом — ты станешь им вновь. Не вынуждай меня убить тебя, Ганелон!
Я поднял шпагу, видя его как в тумане, сквозь красную пелену ярости, застилавшую мой мозг. Я торжествовал, сам не зная — почему. Перед глазами уже стояла картина фонтана крови, хлещущего из его перерезанных артерий, когда моя шпага опустилась.
Я напряг свое тело для последнего решительного удара — и вдруг шпага стала живой в моих руках. Она дернулась и задрожала.
Невозможно!.. — я даже не могу описать, как это произошло — мой удар возвратился ко мне же. Вся та сила удара, которую я предназначал для противника, внезапно прошла по шпаге, по моей руке, по всему телу! Сильнейшая боль и шок — и мне показалось, что сад вокруг завертелся. Земля тяжело ударила меня по коленям.
...Туманная пелена спала с моих глаз. Я все еще был Ганелоном — но Ганелоном, оглушенным чем-то более могущественным, чем простой удар.
Я стоял на коленях, опираясь о траву одной рукой, чувствуя сумасшедшую боль в пальцах другой руки, державшей шпагу, и глядя на эту шпагу, которая лежала метрах в пятнадцати и светилась.
Это было делом рук Матолча — я знал это! Мне нельзя было забывать, как мало я мог доверять этому хитрому скользкому оборотню! Я применил к нему рукоприкладство в его комнате в башне — и мне следовало знать, что он отомстит. Даже Эдвард Бонд, каким бы мягкотелым дураком он ни был, должен был дважды подумать, прежде чем взять дар из рук оборотня!
Правда, сейчас у меня не было времени злится на Матолча. Я глядел в глаза Эрту и в дуло его пистолета — и лицо его становилось все решительнее, когда он изучал меня.