Сверхсила… да, боги обладали ею, но сверхсила — всего лишь оружие. Задумавшись, я решил, что боги этого мира могли бы создать и атомную бомбу.
Однако револьвера у меня не было. Хотя я в нем и не нуждался. С маской и руном я был бы готов…
Копыта Панурга мягко зацокали у меня за спиной, когда я вышел из зала.
Ароматный запах окутал меня, и до моих ушей донеслось дыхание фавна. Я оглянулся. Панург смеялся.
— Теперь что? — спросил он.
Я инстинктивно пожал плечами. Вино опьянило меня, в голове слегка шумело, но я знал, что должен делать.
— Нужно добыть руно, — ответил я фавну.
— Панург с сомнением взглянул на меня:
— Ты знаешь, насколько опасна эта вещь? Ты его видел?
— Я отправлюсь за ним. Немедленно.
Старый фавн улыбнулся.
— Отлично. Но сперва прогуляемся по городу.
Жрецы с удивлением смотрели на нас, словно я, как и Панург, начал трясти хвостиком и стучать копытами, проходя мимо них. Но, должно быть, Хронтис уже объявил свою волю. Все уступали нам дорогу; никто не пытался нас остановить.
Многочисленные приготовления — вот что предстояло нам сделать. Мы вышли в город, прошли частные кварталы и оказались в торговых рядах, переполненных толпами людей. Я видел беспокойство и страх в каждом лице. Ужас затмения приближался. Я-то почти забыл об этом.
Дважды мы видели стада шумных овец и крупного рогатого скота. Животные стояли в загонах, а слуги золотили их копыта и рога краской, украшали шеи гирляндами, готовя их для жертвоприношений. Когда мы вернулись в храм, он был полон запахами фимиама. Рабы в полном парадном боевом одеянии с корзинами свежих цветов толпились во всех больших залах. Всюду стояли горшки ароматического масла. Люди с беспокойством наблюдали за небом.
Час затмения приближался. Похоже, в Гелиосе не осталось ни одного беззаботного гражданина.
По извилистому коридору Панург привел меня к винтовой лестнице и остановился перед стеной, расположенной вдали от шума готовившихся к празднику палат.
Фавн положил руку на стену и подозрительно посмотрел на меня.
— Ты до сих пор не доверяешь мне? — поинтересовался я.
Панург спокойно встретил мой взгляд. Голос его прозвучал очень серьезно, когда он ответил:
— Доверие и верность — не слова для легкой перебранки. Я стар, Язон. Я очень стар. Я знал человека, который однажды обманул надежды. Когда желудь падает, дуб перестает верить ему, но когда дубовые леса покрывают землю…
Голос фавна стал так тих, что я подумал: «Еще чуть-чуть — и я услышу в этих звуках первобытную силу этого странного существа, почувствую его огромную любовь к жизни».
— К тому же я полубог, который ждет и наблюдает, как желудь растет в лесу. Я вижу больше, чем ты думаешь. Может, мои планы ничего не значат в сравнении с твоими. Но то, что ты сделаешь сейчас, изменит мир. Может быть, что я, используя других, веду такую игру, которая создает новый мир, делает его таким, как я пожелаю. Но всякий раз, болтая об этом, я добавляю: может быть! Пока я не вижу, как руно сможет помочь кому-нибудь, — он засмеялся. — Ты думаешь, я болтлив? Вероятно. Я все время, словно у ткацкого станка, плету интриги. Но взгляни на руно, если тебе так хочется!
С этими словами он распахнул потайную дверцу, за ней в саду висело руно. Золотой свет хлынул сквозь отверстие в стене, расплескался по стенам, заполнил залы, словно окатил их волной ослепительных бриллиантов. Панург отступил назад, прикрыв глаза.
— Смотри, если хочешь. Это не для меня.
Вначале я тоже ничего не увидел. Мои глаза должны были привыкнуть к яркому свету. Позже я рассмотрел руно, но искоса, прикрывая лицо обеими руками.
В саду храма Аполлона росли цветы, обжигающие глаза тех, кто смотрел на них. В этом саду цвели розы белого пламени, сверкающие огнем, словно расплавленные капли солнца, а в центре сада росло дерево.
Легенда говорит, что золотое руно висело на дереве, которое охранял вечно бодрствующий дракон. Как мало правды в легенде. Когда мои глаза немного привыкли к ослепительному блеску, я сумел рассмотреть магический артефакт. Конечно, легенда оказалась аллегорией, правда оказалась совершенно другой.
Я видел руно. Оно находилось точно в фокусе всего этого мерцающего огня. Я с трудом разглядел его нечеткие формы. Золото, горящее словно цветы неиссякаемого огня. Я видел аккуратные завитки шкуры, обжигающие, белые, плавно переливающиеся золотом, когда над руном шевелились ветки дерева.
В саду не было ни Пифона, ни чешуйчатого дракона. Само дерево было драконом. Я увидел, как медленно шевелятся его ветви, золотисто-чешуйчатые, гибкие, скользящие друг по другу в бесконечном движении. Каждую ветвь венчала маленькая треугольная голова, которая, не моргая, наблюдала за пылающим садом.