– А как они ведут себя? Как? Я лично не замечаю разницы.
– Патриции считают себя властелинами мира. Ты не таков.
– Где уж… – скривил губы Марк.
Еще в прошлом году он не мог выбирать даже, что будет есть на обед, и будет ли есть вообще. Какой же из него властитель мира! После бегства с Колесницы Фаэтона Марк запретил себе вспоминать о своем рабском прошлом. Но вскоре понял, что так просто от двенадцати лет ношения ошейника с управляющим чипом не избавиться. Можно ли как-то извлечь пользу из двенадцати лет унижений?
Патрицию Марку, чья генетическая память простиралась на сотни лет в прошлое, было особенно жаль эти двенадцать настоящих лет, потраченных впустую. Пусть старость удалось отстрочить, жизнь человеческая все еще не так уж длинна… Сто двадцать – сто тридцать лет… Максимум сто пятьдесят. Память о чужих жизнях лишь напоминает о краткости твоей собственной. Говорят, на планете Олимп обитают бессмертные. Но на Олимпе надо родиться. Или попасть туда ребенком. Обычные люди среди бессмертных могут находиться лишь несколько дней. Иначе смерть. Почему – неведомо. Тайну эту олимпийцы хранят нерушимо.
Сигнализатор на двери мигнул, мявкнул звуковой сигнал, и сестричка Лери впорхнула в каюту. Именно впорхнула: искусственное притяжение на управляющей базе лишь ноль семь от лацийского. На девушке была белая блузка и брючки цвета морской волны до колен. Запах ее духов тут же наполнил каюту.
– Что заказать вам на обед, господа? Может быть, жареного поросенка? Я пробовала. По вкусу почти как настоящий, хотя и суррогатный, как любое мясо в космосе.
– Пришел ответ с Лация? – спросил Марк. – Отказ? Так ведь?
– Как ты догадался? – Лери изобразила крайнее удивление.
– Заботливость тебя выдала, ласковая ты моя! Тебе так хотелось меня утешить… Ладно, выкладывай, что там прислали.
– Бред, разумеется! – взорвалась Лери. – В заявлении сената говорится: раз ты не проходил положенную “настройку” генетической памяти, то сенат не может после завершения первого успешного дела утвердить тебя в должности. Сенаторы полагают, что ты раскрыл убийство на Психее лишь благодаря случаю. Так что рассмотрение вопроса о присвоении тебе звания префекта по особо важным делам отложено…
– Отложено до… – Марк запнулся и вопросительно глянул на сестру.
– На неопределенное время.
– До тех пор, пока ты им сам не понадобишься, – подсказал Флакк. Он шутит? Но на суровом лице военного трибуна не было и тени улыбки. – Тогда не забудь потребовать жалованье за все прошедшие месяцы или годы. Не только для себя, но и для верных помощников. Меня можешь в список не включать: я в отпуске, платят мне исправно.
– Кстати, Лери, послание было на мое имя! – спохватился несостоявшийся следователь. – Как ты его прочитала?
– Друз по ошибке вскрыл ответ сената.
– Вскрыл ответ сената… – повторил Марк. – Он что, знает правительственные коды?
– Ну конечно! Ведь Друз служил на “Сципионе”…
Марк усмехнулся:
– У меня такое впечатление, что ребятам с этого линкора секретная информация известна куда лучше, чем сенаторам.
– Думаю, народ там поумнее, чем в сенате, – заметила Лери.
Это был скрытый комплимент в адрес трибуна Флакка, чей отец много лет командовал “Сципионом”. Впрочем, и своему жениху (за глаза) Лери польстила.
– Что ж мне теперь делать? – Марку очень хотелось немедленно написать в ответ гневное письмо, и сообщить отцам-сенаторам, что он о них думает. Но он знал, что ничего писать не будет. Патриций в какой-то степени раб сената.
“Раб”… опять это подлое слово.
Лери придала своему лицу жалобное выражение:
– Этот отказ все испортил, да? Ты не будешь искать отца Друза?
– Это еще почему?! – пожал плечами Марк. – Напротив! У нас есть приглашение князя Андрея. Летим на Китеж в гости. Немедленно. И так засиделись!
– Тогда расскажи, каков план действий, – потребовала Лери.
– Самый простой. Приеду к князю Андрею и спрошу: где тот парень, что гостил у вас в усадьбе двадцать лет назад? Его звали Сергий Малугинский. И все.
– Ты знаешь вымышленное имя старшего Друза, так почему не нашел на него информацию в галанете? – спросила Лери.
– Уже пробовал. Есть одно сообщение двадцатилетней давности: Сергий Малугинский прибыл на Китеж.
– И все?
– И все. Больше – ни одного байта.
Глава II
Усадьба с водопадом
“Я был здесь…” – в который раз повторял Марк Корвин про себя.
Даже не интересно. Он видел двадцать лет назад этот космодром (почти не изменившийся внешне), видел приемную таможенного офицера, теперь отделанную заново, но все в том же стиле девятнадцатого века Старой Земли – комната в провинциальной гостинице, с мягкими креслами и диванами, старинный письменный стол с зеленой лампой. Казалось, и офицер таможни был тот же самый, вежливый, подтянутый, немногословный. Во всяком случае, мундир на нем был точно такой же.