Какое-то время Латимер пытался по-французски объяснить выражение «умывать руки» и перевести игру слов, которая уже в самом названии давала (читателям, обладающим пытливым умом) необходимый ключ к разгадке личности убийцы.
Хаки внимательно слушал, кивал головой и затем произнес: «Да, теперь мне все ясно» — еще до того, как Латимер дошел до сути объяснения.
— Месье, — сказал полковник, когда Латимер в отчаянии опустил руки, — не откажетесь со мной пообедать на этой неделе? Думаю, — таинственно добавил он, — я смогу вам помочь.
Латимер не понимал, в чем ему сможет помочь полковник Хаки, однако ответил, что будет рад. Они договорились встретиться через три дня в отеле «Пера-палас».
О предстоящем обеде Латимер серьезно задумался только за день до встречи. Он сидел в холле гостиницы с управляющим стамбульского отделения своего банка.
Латимер считал Колинсона приятным парнем, но в его компании всегда скучал. Тот по большей части сплетничал об английских и американских семьях в Стамбуле.
— А вы знаете Фитсвильямсов? Нет? Какая жалость, они бы вам понравились. Вот послушайте, однажды…
Но как источник информации об экономических реформах Кемаля Ататюрка он никуда не годился.
— Кстати, — вмешался Латимер, выслушав отчет о повадках жены-турчанки одного американского продавца машин, — вы знаете полковника Хаки?
— Хаки? А почему вы им заинтересовались?
— Я с ним завтра обедаю.
Брови Колинсона поползли вверх.
— Правда? Ничего себе!.. Ну, кое-что я о нем, конечно, слышал. — Он колебался. — О Хаки здесь говорят предостаточно, хотя никогда не знаешь точно, правду или нет. Он из тех, кто стоит за всем… Понимаете? У него в Анкаре влияния больше, чем у многих других лиц во власти. В 1919 году в Анатолии он был одним из людей Гази, заместителем во Временном правительстве. Тогда о нем много слухов ходило. Кровожадный черт, по всеобщему мнению. Поговаривали о пытках заключенных. Потом обе стороны стали это практиковать, хотя, осмелюсь сказать, начали именно солдаты султана. А еще рассказывают, что он может выпить пару бутылок виски за один присест и остаться трезвым как стеклышко. Мне, честно говоря, не верится… Как вы с ним познакомились?
Латимер объяснил.
— А чем он зарабатывает? Ничего не понимаю в этой форме.
Колинсон пожал плечами:
— Ну, по слухам из достоверных источников, он глава тайной полиции. Впрочем, это уже другая история — худшее из того, что здесь творится. Лично я не доверяю ни единому слову, что говорят в «Клубе». Разве что на днях…
На следующий день Латимер с большим энтузиазмом отправился на встречу. Он уже решил, что полковник Хаки — что-то вроде бандита, и Колинсон со своей расплывчатой информацией только подтвердил эту точку зрения.
Полковник прибыл с двадцатиминутным опозданием, рассыпался в извинениях и потащил гостя прямо в ресторан.
— Нужно выпить виски с содовой. И немедленно, — сказал он и громко попросил бутылку «Джонни».
Почти весь обед он говорил о детективах, которые прочитал, о своих впечатлениях, видении персонажей и о том, что предпочитает убийц, которые стреляют в своих жертв.
Наконец, когда бутылка виски рядом с его локтем почти опустела, а перед ним появился сорбет, полковник наклонился через стол.
— Думаю, мистер Латимер, — снова начал он, — что могу вам помочь.
В этот момент Латимер с ужасом решил, что его собираются вербовать в тайную полицию Турции.
— Очень мило с вашей стороны…
— Я лелеял мечту, — продолжал полковник Хаки, — написать roman policier. И у меня вышло бы, если бы было время. В этом-то и проблема — время. Тем не менее… — Он глубокомысленно замолчал.
Латимер ждал. Ему постоянно попадались люди, которые считали, что в состоянии писать детективы при наличии свободного времени.
— Тем не менее, — повторил полковник, — у меня уже готов сюжет. И я хочу вам его подарить.
Латимер сказал, что это было бы слишком, но полковник отмахнулся от его благодарностей.
— Ваши романы, мистер Латимер, доставили мне невыразимое удовольствие. И я только рад подарить вам идею для новой книги. У меня нет времени воплотить ее самостоятельно, и в любом случае, — великодушно добавил он, — вы найдете для нее лучшее применение, чем я.