Выбрать главу

Арсений завернул во двор кафе, остановил машину. Я оглянулась, ожидая, что он сейчас выйдет, чтобы открыть мне дверцу. Но он некоторое время посидел, чуть ссутулившись, а потом тоже обернулся ко мне. Сначала помог освободиться от ремня. Потом... Он взял мои руки, покачал их в своих ладонях, грея мои пальцы (но ведь в машине тепло!) и не сводя с меня чуть прищуренных серо-голубых глаз, словно выглядывающих во мне что-то необычное.

- Я хотел бы попросить тебя... Только не убегай, ладно?

- Да я и не... - начала я, удивлённая...

Он нагнулся и поцеловал меня.

18

Увлечённая болтовнёй, с облегчением попавшая на тему, может, и скучную для него, но имеющую для меня то прекрасное значение, что можно тараторить без перерыва, я не сразу сообразила, что происходит.

Кепка медленно съезжала набок, пока не застряла, между моей щекой и верхом сиденья. А потом она вообще куда-то провалилась. Как и я...

Помнила только, витало лёгкое, поверхностное недоумение, отчего мне так неудобно. Помнила, что потом сильная рука полностью развернула меня к себе. Кажется, куртка у него оказалась расстёгнутой. И, хотя в машине было тепло, мне захотелось туда, в ещё более уютное тепло. Может, из-за того что сегодня Арсений вместо делового костюма надел тёплый джемпер. Что я заметила тоже мельком. И я, распахнув полы его куртки, просунула руки обнять его, а в это время его губы жадно заскользили по моей шее, оставив мои губы, и я задыхалась, оттого что мне стало трудно дышать без его дыхания, и я протестующе замычала и сама начала искать его рта. Я вжималась в него, в тёплого и мягкого, а он обнимал меня судорожно и сильно, словно не верил моему стремлению к нему и боялся, что я и впрямь вот-вот исчезну. Его ладони гладили мою спину (мгновение выпадения в реальность: ой, когда же он на мне-то куртку расстегнул?), вздрагивая... Я всё-таки одну свою руку смогла поднять по его спине, через собравшиеся складки джемпера, до его затылка и, заставив склонить голову, снова поймала его губы... Или он поймал - мои...

... Очнулись: я - полусижу на нём, закинув одну ногу на его колено, губы пересохли от горячего дыхания, лицом к лицу с ним; он - сцепил пальцы на моей спине, глаза потемневшие, но не пасмурные, а скорее - предгрозовые. Вытащил руку - на другой я почти повисла, погладил ладонью по щеке и снова поцеловал - ласково коснулся моего рта. Отстранился снова взглянуть... Дыхание частит у обоих...

- Ну ты даёшь, - шёпотом.

- А кто первым начал? - тоже прошептала.

- Разборки будем до первого поцелуя? Или как?

- Не дразнись, - буркнула я и лбом ткнулась в его грудь. Потом спохватилась: без его рук упаду! Сижу слишком ненадёжно. И стала поспешно убирать ногу с его колена.

- Не торопись... Просто посидим...

Как будто это бывает просто - когда обнявшись. В какой-то момент меня вдруг повело: показалось, мы с ним танцуем танго, словно замерли на миг - и он, страхуя меня за пояс, покачивает меня на своём бедре, а я прислонилась головой к его плечу ...

Тишина в машине такая, что воробьи на ближайшем заснеженном кусте будто не просто вопили, а стреляли длинными азартными очередями. Где-то поодаль каркала ворона, медленно, с осознанием превосходства. Голуби шастали рядом с машиной и не гулили, а бурлили о своём. Мимо дома, во дворе которого мы сидели, приглушённо гудела дорога. И - нарастающий звук шагов и беседы двух человек.

- В нашу сторону... - хрипловато сказала я.

Он нехотя расслабил руки, и я сползла на своё место. Откинулась назад - и под головой ощутила его руку - положил поверх кресла. Когда только успел поднять. Надо бы поискать упавшую кепку, но шевелиться не хотелось - затылок согрелся на его руке.

- Впервые пожалел, что стёкла не тонированные... - пробормотал он и внезапно спросил: - Как ты вчера сбежала из супермаркета?

- Молча, - строптиво сказала я.

- Я знал, что ты вышла. Магазин опустел.

Я затаилась. Если бы я сама не испытала того же, стоя перед дверью в его кабинет, не поняла бы его слов. Но, кажется, он имел в виду, что для него универмаг опустел, когда я вышла из него. Он тоже меня чувствовал. Неужели такое бывает?..

Двое мужчин прошли мимо машины, направляясь к одному из подъездов. Я вздохнула и наклонилась, засунув руку назад, между креслами, - за кепкой. Встряхнула её и запихала под неё волосы. Волшебство закончилось. По крайней мере - на сейчас.

Арсений убрал руку, с улыбкой заглянул под мой козырёк.

- Ну что? Идём?

- Подожди.

Из сумочки я вынула зеркальце, салфетку и помаду. Сначала стёрла остатки старой, размазанной им помады. Потом только было открыла тюбик с помадой, как Арсений перехватил мою руку.

- А смысл? Разве мы сейчас пирожных не поедим?

И застыл взглядом на моих губах, а я - на его. Красивый рот у него: собранный, жёстко отчётливых очертаний - не размазня... Я вспомнила его вкус - вкус сигарет и мужского парфюма - и машинально облизала мгновенно пересохшие губы. Его взгляд метнулся к моим глазам.

- Не делай этого! Иначе...

Из машины он выскочил первым, а потом вывел меня. Уже привычно, под руку, мы пошли к кафе-кондитерской. Кафе пустовало по утреннему времени. Только какой-то парень хотел заказать торт на воскресенье и ругался, потому что с пятницы на воскресенье заказов уже давно не брали.

Арсений снова усадил меня за столик, повесил наши куртки на вешалку-треногу рядом со столиком, а сам пошёл заказывать. Причём не спросил, чего хочу я. Я про себя хмыкнула: правил "его окружения" не знаю. Если так надо - промолчу. Всё равно в этом кафе невкусного купить нельзя, даже если постараться.

Пока он выбирал, в кафе зашла какая-то очень футлярная девица: слишком уж плотная на ней вязаная шапка, нахлобученная до бровей, слишком глухое, до горла застёгнутое драповое пальто, толстые из-за отвёрнутых голенищ сапоги, - и начала изучать витрину с тортами и пирожными. Потом взглянула на заказ Арсения...

Вскоре он принёс то, чего я никогда в этом кафе не заказывала, - нарезанные куски не распроданных вчера тортов. В отличие от пирожных, они всегда получались чуть не вдвое тяжелее, а мне, любящей разнообразие, всегда хотелось набрать маленьких пирожных, чтоб попробовать каждое.

Девица проследила, как Арсений расставляет тарелки с кусками торта на столе, как наливает из электросамовара кипяток в стаканчики с кофе. Кажется, она здесь впервые. Когда продавщица окликнула её, она нерешительно заказала два куска разных тортов. И села в дальний уголок, как-то странно недоумённо и выжидающе поглядывая то на свой заказ, то на наш столик.

Сообразив, в чём дело, я села чуть боком, чтобы она меня видела, размешала пластиковой ложечкой кофе, после чего принялась дегустировать кусочки торта той же ложечкой. Девица вздёрнула брови и повторила за мной. После чего вздёрнула брови ещё выше - и больше не разглядывала нас, погрузившись в поедание заказанной вкуснятины.

Теперь можно сосредоточиться на нас самих...

Съев половину сладкого кусочка, я обратила внимание, что Арсений вяло ковыряется в своём куске, слишком задумчивый, чтобы наслаждаться вкусом. И резко опустила глаза, чтобы он не заметил, как на моих губах появилась шаловливая улыбка. Я здесь - и не позволю отвлекаться. От меня.

Поскольку он начал с края бывшего торта, то на остром конце его куска всё ещё высилась белая башенка из взбитых сливок. Я сделала вид, что тайком попыталась стащить эту башенку, пока он доедает содержимое со своей ложечки. Он поднял глаза, шевельнул бровями: чего, мол, ты? Я тоже подняла брови: а чего такого? И сунула башенку в рот, "нечаянно" измазав верхнюю губу сладким белым кремом. Что делают в таких случаях воспитанные люди? Правильно: берут салфетку, благо здесь вазочки с ними на каждом столике, и аккуратно вытирают измазанное. Может, ещё зеркальце вытаскивают, чтобы и следа не осталось... Но у меня-то цель другая. И можно быть невоспитанной, пока в кафе почти пусто.