Лёшка с силой оттолкнул Арсения, чуть не уронив его в снег, кинулся ко мне, подхватил подмышки, ставя на ноги и обнимая, и с угрозой зарычал в лицо ему:
- Сеструху - не трожь!
- Что...
Он произнёс это шёпотом. Совсем беззвучно. И, кажется, только я прочитала по губам, что именно он сказал. Но, сама ошеломлённая, снова спряталась лицом на груди брата. И только сейчас меня начало трясти.
От Лёшкиных объятий я чуть не задохнулась, но не пискнула ни словечка. В них было хорошо. Спокойно. Безопасно. Тепло. Отчего трясти меня не перестало, но я завозилась в руках брата, стараясь повернуться к Арсению. Лёшка из объятий не выпустил, но меня понял. Дал возможность повернуться. Только от себя не отпускал - сам дыша охрипло, гладя меня по заснеженным волосам, время от времени вспоминая, что ещё надо бы с меня самой стряхнуть снег. Но всё машинально, а в иную секунду мне даже казалось, что он не осознаёт своих действий - от облегчения, что я жива.
Арсений не ушёл. Он всё стоял там, на дороге. Худой и заросший щетиной, усталый. Кажется, его самого трясло от пережитого - слишком высоко держал подбородок, коротко и тяжело выдыхая... И не сводил с меня глаз. Кого он видел? Погибшую в зимней аварии сестру? Меня?
К нему подбежали Виталий и Володя, но взглянули на него, на меня и промолчали - только встали по сторонам от него. С пути наших столкнувшихся взглядов вообще уходили все. То ли понимали, то ли инстинктивно освобождали. И почему-то все молчали, хотя мельком и возник страх, что вот-вот все набросятся на очумевшего диванщика...
Толпа народа собралась вокруг меня и Лёшки. Некоторые удивлённо глазели на меня - это же Ванька? Был... А некоторые уже соображали, кто та девчонка, что танцевала с Лёшкой танго, зажигая на вечеринках байкерской базы... И кто тот братишка, что всегда присутствовал на закорках Лёшкиного кавасаки.
Первым зашевелился Арсений. Он сначала попятился, потом повернулся и пошёл от нас к своей машине, а его товарищи поспешили следом. И опять ему никто ничего... Но и не понадобилось... Он сел в машину и спокойно поехал в обход Трассы, на выход к городу. Две машины - за ним.
Вот и всё.
Лёшка выпустил меня, едва Арсений уехал. Как будто миновала главная угроза моей жизни. Но отпустил не до конца. Напялил на меня, как смог - запихнув под неё волосы, шапку, взял за руку и повёл, оцепенелую, к нашей машине.
Перед тем как ему засунуть меня в салон, я оглянулась: пьяную Боську тоже подняли и, ругательски ругая и чуть не пиная - она всё пыталась лечь в снег, вели к началу Трассы. Никто и не заметил, что, ведомая мимо нас с Лёшкой, она чуть повернула голову, и снова блеснули на меня с её одутловатого лица огромные чёрные глаза Искандеры. Насмешливые...
- Всё, - спокойно сказал Лёшка, усевшийся на своё место и закрыв дверцу. - На Трассу ты больше не ходок.
- Знаю, - отозвалась я, с трудом разлепив будто замороженные напряжением губы. И вздрогнула, когда порывом ветра мимо окна бросило снежную горсть...
- Не хочу психовать, когда ты здесь.
- Знаю.
- И без меня тоже.
- Знаю.
- Ян... Сильно напугалась?
Я привалилась к его плечу, обняла за руку.
- Всё нормально, Лёш. Поехали. Тебе ещё ковры вытряхать.
Он криво усмехнулся.
Возвращались не спеша.
Лёшка по дороге узнал у меня, зачем мне надо было на рынок, откуда меня и подхватил. Позвонил жене и получил список продуктов, нужных для новогоднего стола. Так что по рынку мы ходили вместе - причём он всё ещё не отошёл от недавнего страха и крепко держал меня за руку.
Купили всё: и мои еловые лапы (себе взял ёлку, о которой Катя забыла сказать), и его продукты строго по списку.
У моего дома он остановил, но сидел некоторое время не шевелясь, глядя вперёд. Я тоже молчала, понимая, что лучше сразу не выходить. Здесь, в этом маленьком пространстве, было слишком уютно, чтобы сразу выходить, идти домой, где надо будет притворяться весёлой и деятельной и общаться с человеком, с которым общаться не слишком хочется. А тётя Лида, как на грех, человек ну очень компанейский... Хорошо - мама дома и телевизор есть.
- Ну?.. - начал Лёшка и сбился. Поморщился. - Я в следующий понедельник, через неделю, уезжаю. - И нехотя ухмыльнулся. - Как насчёт следующей субботы?
- Замётано, - задумчиво сказала я. - Только в качестве кого?
- Усы приклеим.
И мы начали хохотать - нервно и безостановочно, я - до слёз!
Успокоившись, Лёшка сказал:
- Горбатого могила исправит, да? Хорошо - тётя Рая не знает...
- Ещё у нас мальчишки есть, - задумчиво напомнила я. - Могу в качестве подружки одного из них...
- Передерутся из-за тебя - с кем тебе быть... Ладно, подумаем. Впереди - целая неделя. Иди уж. Ветки свои не забудь забрать.
- Ага. Катьке привет и с наступающим.
- Угу. Тёте Рае - тоже. Вечером ещё позвоню - поздравить.
- Звони.
Я поцеловала брата и вышла из машины. Прижимая охапку веток к себе, я подошла к домофону и только хотела позвонить, как прогнулась в спине - от взгляда. Оглянулась. Посмотрела на Лёшкину машину. Брат секунды смотрел на меня, потом тоже обернулся - на конец дома. Снова взгляд на меня. Пожал плечами и уехал.
Я устала от пережитого и ничего не хочу. Поэтому не стала звонить, а вынула свои ключи. Добралась до квартиры. Тёти Лиды, слава Богу, ещё не было.
- Что случилось? - озабоченно спросила мама. - Ты выглядишь...
- Мам, я немного чувствую себя нехорошо... Инна где?
- Ей позвонили, и она уехала. Может, полежишь немного? Лида приедет ближе к десяти вечера. Так что заодно и поспишь перед Новым годом.
- Спасибо, мам. Ты пока ничего на кухне не делай. Сама - проснусь когда.
- А чего делать? - проворчала мама. - Инна всё уже сделала. У неё такие ручки: раз-два - и весь стол готов. Нам только накрыть осталось... Иди, выспись.
Я поставила еловые ветки в керамическую вазу и поплелась в спальню. Свалилась на кровать... Может, всё-таки выйти к нему? Зачем?.. Чувствуя странное опустошение, я потянула на себя край покрывала. Ничего не хочу. Никого... Пусть наступит Новый год, который я встречу с двумя мамами, которые всю новогоднюю ночь будут старательно запихивать в меня салаты, а когда я объемся, торжественно внесут в комнату курицу, приготовленную каким-нибудь мученическим способом.
... Очнулась, как от толчка. Открыла глаза в темноту.
Искандера сидела перед моей кроватью на коленях, сложив руки, как старательная ученица, чуть не перед моим лицом, и уткнувшись в них подбородком. Глаза в глаза.
- И что это было? - прошептала я. - Зачем всё это вообще надо было? Ты рисковала жизнью живого человека. Зачем?
- А, риск был небольшой, - пренебрежительно махнула ладошкой девушка-призрак. - Я всё рассчитала точно. А зачем? Исполняю предначертанное, - слегка пожала она плечами. - Я выполнила свою миссию - теперь мне разрешат удалиться в райские кущи.
- У тебя была миссия?
- Да. Она началась в тот миг, когда я стала учить тебя танцевать танго.
- Ты должна была... свести меня и Арсения? - Я приподнялась на локте.
Она улыбнулась.
- Человек видит происходящее всегда односторонне. Призрак многое знает, а если на нём миссия - он знает об обеих сторонах всё. Но... Как уже говорила, рассказывать всё нельзя. Можно только подталкивать и подсказывать.
- И... думаешь, я теперь радостно полечу к Арсению?
- Не думаю, - сказала Искандера. - Не думаю, что радостно. И вообще ничего не думаю. Я своё дело сделала - создала ситуацию, чтобы вы поняли, что вами обоими двигало. Чтобы вы поняли друг друга и свои поступки. И движения души. А дальше вы уж сами решайте. А мне пора. Счастья вам...
Она отодвинулась от кровати, поцеловала ладошку и сдунула с неё поцелуй. Я растопырила пальцы и сделала движение, будто поймала его. Искандера бесшумно засмеялась - и растаяла.