Меллиса смотрела сквозь маркиза, как сквозь чистое венецианское стекло, без единой пылинки и трещинки. Он также не замечал ее.
Но, всё-таки, уходя, Валлюр посмотрел в ее сторону.
— Чуть не забыл! Простите, графиня, я не сразу узнал вас. Виной тому, вероятно, новая причёска. Она вам к лицу. Возьмите, это, кажется, ваша…
Валлюр протянул свою руку через плечо Меллисы (поскольку она отвернулась, не желая с ним разговаривать) и бросил на белый мрамор, рядом с ее бокалом, изящную женскую перчатку.
— Благодарю вас, маркиз, — сухо сказала она. — Однако вы рано ее вернули. В подобных случаях, по-моему, перчатку возвращают уже после боя. А я еще не назначила вам дня и часа.
— Но в подобных случаях, простите, — доверительно вполголоса заметил Валлюр, — выбор оружия и назначение условий поединка остаются за тем, кому брошен вызов. Женщины всегда поступают по своим личным правилам, — с лёгкостью добавил он, уже и для Марион, а не лишь для Меллисы. — Я вас ненадолго оставлю, мои красавицы. Но можете быть уверены, я вернусь. Притом очень скоро.
Проводив Валлюра искрящимся лукавством взглядом, Марион перевела глаза на Меллису. Ей предназначался взгляд понимающий, одобрительный и сочувственный
— Ты за ним бегаешь?
— Вот еще!
— Брось, я-то сразу вижу. Правда, красавчик? Такой хорошенький, умираю! — Марион с любопытством рассматривала перчатку. — Твоя? Странный подарок, без пары.
— Не в том дело, — поморщилась Меллиса. — Просто я ее где-то потеряла, а он нашёл.
— Любезный жест! Но весь вопрос в том, где именно потеряла, — лукаво откликнулась Марион даже с некоторой добродушной завистью.
— Перестань, — отмахнулась с досадой Меллиса. — Можешь воображать что угодно, мне это всё равно.
— Да и мне без разницы, — откликнулась Марион. — Просто я считаю, что Валлюр — золото и быть близко знакомой с таким кавалером — большая удача. Ты не согласна?
— Напротив. Я целиком разделяю твою мысль, Марион: быть близко знакомой с ним — удача. Зато, ему крупно не повезло со мной!
— Всё плетёте интриги, мадемуазели? — спросил Валлюр, возникнув рядом.
Как и обещал, маркиз вернулся довольно скоро, но Марион и Меллиса успели уже сменить тему, и говорили уже не о нём, а заговорщицки болтали обо всех присутствующих и их секретах.
Марион быстро обернулась, обжигая Валлюра открытой нежной улыбкой:
— Интрига и любовь — основное занятие всех уважающих себя дам нашего времени.
— Вы несправедливы, мадемуазель Делорм, ко всем несчастным, кому довелось жить раньше вас и которые придут позже! Интрига и Любовь — занятие не признающее границ эпохи и возраста, — мило возразил Валлюр, во всю демонстрируя свою любезность и светское остроумие.
Меллиса тихонько хмыкнула, ее шёлковая изогнутая бровь иронично приподнялась. Маркиз увёл Марион танцевать. Меллиса осталась в одиночестве. Она допила лимонад, заметила в толпе Таверни — капитана гвардии (недавнего лейтенанта) своего постоянного воздыхателя.
Таверни бывал крайне ревнив, груб (он утверждал, что это прямота истинного солдата) при этом хитёр и болтлив. Его общество иногда становилось обременительным, и Меллиса подумала, не сбежать ли заблаговременно, пока капитан еще не заметил ее? Но, поразмыслив, решила остаться. Хотя бы, назло Валлюру: маркиз наверняка краешком глаза наблюдает за ней и хотел бы видеть ее в угрюмом одиночестве. Нет уж, этого удовольствия Меллиса ему не доставит.
Таверни нашёл ее, как гончая находит добычу. Он воскликнул: "А, вы здесь!" — и кинулся к Меллисе, без спросу навязывая ей свое общество. Таверни пытался о чём-то говорить, но графиня де Граньоль была не в настроении его слушать. Она лишь милостиво позволила пригласить себя на танец.
Когда Меллиса пошла танцевать с Таверни, она волей-неволей покинула свое убежище в "салоне" и снова завертелась в гуще других гостей. Она поглядывала по сторонам, безотчётно присматривая за всеми, ведь, как-никак, Меллиса, так же как и Лоранс, была хозяйкой этого бала. Хотя, знали о такой ее роли очень немногие. Она считалась просто гостьей, близкой подругой мадам Арманд.
В один из моментов затишья между танцами, когда схлынули волны музыки, Меллиса, не слушая излияния де Таверни, наблюдала за остальными гостями.
Валлюр (мерзавец!) только что танцевал павану* в первой паре. С Лоранс как с хозяйкой дома. Марион Делорм исчезла из поля зрения Меллисы, но значительный по количеству кружок мужчин в дальнем углу зала безошибочно указывал ее местонахождение. Где-то в осаде, за стеной разноцветных спин этих господ, как за высоким забором волшебного сада, находилась мадемуазель Марион. Ее успех, почему-то, Меллису не раздражал, хотя обычно она не терпела соперниц.